Он ждал автоматной очереди и рвал ногу пришельца, стремясь, таким образом, сделать подсечку и опрокинуть его в воду; сам он ушел с головой, однако поводырь стоял как вкопанный! Но не стрелял!
И вдруг повалился, оторвавшись от дна, как легковесная щепка. Азарий вынырнул и увидел перед собой Лобана с ржавой саперной лопаткой в руках.
— Уплывет, сука! — заорал Тимоха. — Лови его!
Кажется, Пашка ухватил поводыря за автоматный ремень и подчалил к десантуре, сгрудившейся и бурлящей, как камни в пороге.
— Давай на берег! — скомандовал Лобан. — Что, так и будете стоять?
— А где второй? — Тимоха завертел головой.
— Да вон лежит, на отмели! — Лобан поймал в воде ремень, привязанный к ошейнику Азария, потянул. — Ну, пошли, пошли, рабочий скот, мать вашу!..
Задний конвоир еще был жив, хотя его позвоночник у поясницы был перерублен саперной лопаткой и ноги не двигались. Зато дергались руки, хватая воду, и стучалась внутри скафандра голова с уродливой рожей. Поводырю досталось лопатой между ребер в левом боку, и он, приплавленный к берегу, был тяжел и неподъемен, как топляк.
Лобан хладнокровно вогнал лезвие лопаты в грудь заднему конвоиру, выдернул свое оружие, сполоснул его в воде.
— Ишь, падлюги, прирыли меня! — сказал с гневным весельем. — Я сам вас всех урою, выродки! Ну чего, мужики, давай расковываться и сушиться.
— Когти рвать надо! — буркнул Тимоха. — Кто их знает, какая у них связь и сигнализация. Может, тревогу дали…
— Нет уж на фиг! — отрезал Лобан. — Мне нужна передышка. Думаешь легко свое сердце останавливать? И так бежал за вами, думал, копыта откину… До сих пор стучит через раз.
Он опустился под сосну, усевшись на вздыбленные из земли корневища, побрякал браслетами скованных рук.
— Поищите у них ключи в карманах… И спички. Мне сейчас согреться надо. Иначе я правда умру. Кровь заледенела…
Окна «нивы» слегка запотели изнутри, и рассмотреть, кто в машине, было не просто, особенно издалека. Тем более, эти мужики с автоматами не хотели забредать в холодную утреннюю речку.
— Самое малое — изнасилуют, — белеющими губами произнесла Ромул. Две беззащитных бабы в машине…
— Это мы — беззащитные? — угрожающе спросила Татьяна и потянулась на заднее сиденье.
— Стой!.. У тебя ребенок. Может так выкрутимся?
— Потому и не позволю! Сейчас я им… Ромул схватила ее за руки, гррмко зашептала:
— Погоди, Тань. Они еще не знают, кто в машине… Начнем стрелять изрешетят.
Это бандюги… Они тут все лето ходят, я слышала. Видишь, стоят в напряжении, на мушке держат. Расслабить их надо.
— Попробуй, они тебя быстро… расслабят, шакалы!
— Разденусь и выйду купаться.
— С ума сошла! Они же голодные, как из подводной лодки!
— Нелогичное поведение! — Ромул стащила с себя платье. — Чему тебя в школе учили?
Ты мне подыграй…
— Доиграемся!..
Ирина неожиданно надавила на клаксон — длинный и гулкий сигнал всколыхнул тишину.
Бандиты выбросили автоматы вперед, раскорячили ноги, готовые открыть огонь.
Татьяна поняла замысел: надо, чтобы у этих мужиков выбросился адреналин, чтобы после ложной тревоги они потеряли бдительность. Ромул в то же мгновение открыла дверь и, зябко ежась, ступила в бурлящую воду. Одежды на ней было — что-то вроде треугольника, едва прикрывавшего сокровенные места.
— Вода — класс! — громко сказала Ирина и потянулась. — Ой! Девочки!..
Расчет был верный — бандиты подобного не ожидали, всплеск-агрессии резко сменился на ошеломление. Стояли и таращились.
— Что там? — спросила Татьяна и выглянула из машины, снимая легкую, майку.
— А к нам мальчики пришли! — весело заявила Ирина. — Глядите, да сколько их много! И у всех стволы на взводе!
Она засмеялась собственной шутке, выставилась перед мужиками, подбоченилась с плотоядной улыбкой. Татьяна ступила в воду и не почувствовала холода — мужики тихо шалели. Просигналила еще раз:
— Эй, лярвы, подъем! Женихи сами пожаловали!
— Отрываемся, Жук! — неожиданно сказал один из бандитов — тот, что крался по берегу. — Их там много! Это ментовекая подстава!
Бандиты слегка встрепенулись, завертели головами.
— К нам, к нам, мальчики! — закричала Татьяна, подманивая руками.
Трое двинулись было к машине, но встали у самой воды — все в кроссовках…
— Жук, назад! — заорал четвертый и присел, выставив автомат куда-то в сторону. — На том берегу засада! Что-то щевелится!..
Мужиков словно волной подбросило, мгновенно оказались на опушке, за деревьями.
— Куда вы, мальчики?! — засмеялась и закричала Ирина. — Мы застряли! Помогите вытолкнуть машину!
— Я тебе помогу, сучка! — бандит полосонул очередью над головой и сиганул в лес.
Женщины присели за машину, Татьяна выхватила автомат, бросила его в руки Ромула, сама схватила другой. Своя собственная стрельба добавила испуга бандитам, по противоположному берегу ударили со всех стволов и тут же скрылись за деревьями.
— Огонь, — приказала Татьяна и ударила короткими очередями вслед убегающим.
Грохоту наделали на весь лес, и, когда опустели магазины, даже птицы умолкли в округе. Минуту прислушивались, перезаряжали оружие, унимая в коленях дрожь.
— Теперь мы… отрываемся, — сказала Татьяна и впрыгнула в машину. «Нива» дважды предательски глохла, пока выезжали из воды: не тянул холодный мотор. Когда выскочили на берег, Татьяна опустила стекло и сожгла еще один магазин патронов, разбрызгивая очереди в пустоту утреннего леса и осыпая гильзами салон. И эта стрельба завела, насытила яростью Ирину. Она ударила по тормозам, выскочила на дорогу и махнула очередью от живота, срубая молодые деревца и сбивая листья с деревьев. Треск выстрелов, умноженный эхом, забарабанил со всех сторон.
— Шакалы! — кричала она. — Ублюдки! Замочу! Всех замочу!
Татьяна не шелохнулась, сидя в кабине, стоически выждала, когда у сослуживицы кончатся патроны.
— Полегчало? — спросила она, подавая Ирине платье. — Одевайся, не тряси тут титьками. Поехали домой.
Ирина натянула платье, села за руль.
— Погуляли… Погуляли, называется. Хотели «бермудский треугольник» на уши поставить, а самих… чуть раком не поставили.
Она резко повела машину, невзирая на колдобины, заполненные водой. Там, где ночью дорога казалась непроезжей, сейчас находились и объезды, и сухие места, так что мчаться по утреннему лесу стало в удовольствие. Через десяток километров тряски проселок вообще стал ровным, укатанным, хотя давно не езженным, в колеях густо росла яркая зелень вперемешку с цветами. Татьяну укачало и на какой-то миг ей пригрезился Поспелов, заслоняющийся руками от топора. Она вздрогнула, потерла ладонями лицо, снимая сон, и внезапно обнаружила, что едут они по накатанной дороге, а впереди, сквозь лес, виднеется чистое, открытое пространство.