– Не скалься, – сказала Даша. – Надо поосторожнее. Подберут ключики, подкинут ствол или пакет с анашой, придется потом из кожи вон лезть. У меня замки получше, и все равно отмычку примастрячили. Собаку бы завел, что ли?
– Так это ж кормить и водить. Она, бедная, сутками меня дожидаться будет…
В дверь позвонили, и Даша пошла открывать. Вернулся один из подчиненных Граника, еще более загадочный и мрачный, чем его шеф. В комнате оживленно зашептались, и работа, судя по звукам передвигаемой мебели, пошла еще энергичнее.
Минут через пять на кухне объявился Граник. Присел на табуретку, значительно помолчал, спросил Глеба:
– В последние дни никакие мастера не заявлялись? Слесаря там, электрики, краны проверять?
– Вообще, не помню, когда и были…
– Ну, пойдемте, глянем, – сказал подполковник.
Навстречу им из комнаты гуськом потянулись немногословные практики, на ходу зачехляя фотоаппараты и закрывая маленькие таинственные чемоданчики. Балконная дверь оказалась открытой, в комнату натянуло ноябрьского морозца, и с балкона выжидательно смотрел Паша.
Подполковник показал пальцем на верх окна. Паша завозился, держа обеими руками над головой что-то вроде полупрозрачного провода. Оказалось, это не провод, а леска, очень тонкая жилочка. Ее конец вдруг показался прямо из оконной рамы, рядом с форточкой, вылез сантиметров на пятнадцать, и Граник выставил ладонь:
– Достаточно… Вот это и есть предельно точная иллюстрация происходившего. В раме сверхтонким сверлом была просверлена сквозная дырка…
– А опилки? – пожал плечами Глеб. – Я бы видел…
– Сверхтонкое сверло, – повторил подполковник. – В некоторых известных мне комплектах такой аппаратуры есть нечто вроде пылесоса, с большой силой засасывающего опилки назад, по направлению к сверлящему. Потом пропускается миниатюрный объектив раза в три тоньше спички… объектив, скорее всего, был прикреплен к световоду, тщательно приклеенному вдоль рамы и, вероятно, сливавшемуся с ней по цвету, уходившему в соседнюю квартиру, – он говорил размеренно и сухо, словно читал лекцию. – Балкон у вас был заклеен на зиму, а с улицы, снизу, ничего этого не видно. Те, кто расположился в квартире, имеющей с вашей общий балкон, имел возможность предаваться фотографированию, сколько душе угодно. Затем световод выдернули, дырку тщательно замазали снаружи – мы нашли выходное отверстие со стороны комнаты только с помощью лупы, потому что твердо искали нечто подобное…
– Они же в таком случае должны были перелезать на балкон? – спросила Даша.
– Раза два, как минимум. Ну что ж, такое ухитряются проделывать, не привлекая к себе внимания, даже мелкие воришки. А здесь работали профессионалы. Аппаратура такого типа – вещь дорогая и сравнительно редкая. Используется либо спецслужбами, либо крайне серьезными частниками. Квартиру мы уже проверили. Сдавалась внаем, наниматель внезапно испарился до конца оговоренного срока. Сейчас возьмем ордер, посмотрим там пальчики, вообще оглядимся, но это, должен предупредить, Дарья Андреевна, исключительно для очистки совести и формальности ради.
– Это почему? – Глеб воинственно придвинулся к нему. – Вашего же сотрудника недвусмысленно пытаются…
Граник отстраненно пожал плечами:
– Строго говоря, мы имеем лишь дырочку в косяке, ничем не отличающуюся для данного случая от дырки от бублика. Это не улика и не доказательство. Я не рассчитываю, что шаловливые соседи из-за стенки вернутся в квартиру, но они сейчас могли бы там преспокойно попивать пивко и с ухмылочкой слушать нашу суету. Если вынесли из квартиры аппаратуру. Уличить их решительно невозможно. А коли они вдобавок представляют не государственное ведомство, а частное лицо, их полное изобличение кончится лишь гражданским иском, который трудно перевести в уголовный, но если так и произошло бы, процесс имеет все шансы закончиться наказанием ниже нижнего предела. То есть – пшиком, нулем.
– А фотографии? – рявкнул Глеб.
– Сначала нужно доказать, что фотографии сделаны с помощью не найденной пока аппаратуры. Но опять-таки за то, что «фотографы» послали снимки генералу, наказание Уголовным кодексом не предусмотрено. Я бы не взялся даже подвести их под мелкое хулиганство.
– Иными словами, меня разложили, как хотели, а я и пикнуть не могу? – грустно усмехнулась Даша.
– Если мне позволено будет дать совет, я бы посоветовал на будущее – впредь не подставляться, – бесстрастно сказал Граник. – Вот если бы к вам пришли и потребовали за эти снимки деньги или какие-то услуги, связанные со служебными обязанностями, тогда, конечно, автоматически заработала бы статья о шантаже с ее суровой прямотой, исключающей всякие двусмысленности.
– Но, по крайней мере, можно быть уверенной, что камера действительно была? – спросила Даша.
– В этом я не сомневаюсь, – сказал Граник. – Что и отражу в рапорте служебного расследования, – он покосился на удрученного Глеба. – Квартира, оказавшаяся свободной для наемщиков, – это, конечно, облегчившее им работу совпадение. Не расстраивайтесь, будь она занята, обязательно придумали бы что-то другое. Есть масса других разновидностей еще более хитрых аппаратиков. А ваш неизвестный противник, судя по всему, в возможностях не стеснен.
– Хорошенькие дела. Может, у меня и сейчас тут какой-нибудь клоп под ковром…
– В квартире ничего нет, мы как следует осмотрели, – сказал Граник. – Ну, мы свою работу выполнили. Вы не едете, Дарья Андреевна? В таком случае – честь имею…
Поклонился и вышел. Паша развел руками, подмигнул Даше и заторопился следом.
– Мать его… – сказала Даша. – У меня же теперь, чего доброго, условный рефлекс на траханье выработается, как у павловской моськи… Бояться буду…
Глеб молча обнял ее, Даша уткнулась ему лицом в плечо, искренне жалея, что нет должной слабости характера и нельзя примитивно разреветься по-бабьи. Почти сразу же высвободилась и сказала:
– Может, и в самом деле мне «соседи» свинюшку подкладывают…
– А может, мафия.
– Заладили все – мафия, мафия… Все выглядело бы совершенно иначе. И влипла бы я не в пример качественнее. Бывали, Глебчик, прецеденты… Поехали?
С крайне непривычной для обоих процедурой – подачей в ЗАГС заявления о желании вступить в брак – они управились быстро. Хорошо еще, что там, как в большинстве контор, работал налаженный конвейер, и никто особенно не приглядывался к клиентам. Только девочка, принимавшая бумажки, все же спросила, скорее равнодушно:
– А что вы такие скучные?
– Тройню жду, – сказала Даша. – А он в депрессию впал, не представляет теперь, как и кормить будет…
…Майор Шевчук расхаживал по комнате гоголем, по-наполеоновски скрестив руки на груди. Поскольку роста он был невеликого, Наполеон получался убедительный, разве что треуголки не хватало. Так Даша ему и сказала, фыркнула: