Даша не стала разочаровывать Федю – пусть пацан походит в героях, сколько удастся, но с Воловиковым догадками тут же поделилась. Шеф ничего определенного не сказал, своего отношения к ее версии не высказал, но задумался…
По большому счету, это была лирика. Самое печальное – прошло трое суток, пошел четвертый день, а результатов не было никаких. Похоронили Зыбина. Агеев вел себя безупречно, в поте лица трудясь на благо своей фирмы. Столь же безукоризненно держался француз, каждый день забредавший на огонек и старательно коверкавший язык, – правда, он особо не докучал, выпивал чашечку кофе, которым его каждый раз угощали с гостеприимнейшими улыбками, и исчезал. Одежду, правда, держали в надежно закрытом шкафу, француза не оставляли в кабинете одного, а после его ухода приходил спец от Граника и колдовал с приборчиками.
Совсем примерно вел себя пропадавший в библиотеке фон Бреве. Даже телег на Дашу больше не поступало. По всем законам – не жанра, а жизни – это было затишье перед бурей.
И Даше показалось сначала, что буря грянула, когда часов в пять вечера к ней у крыльца УВД подошел верзила в распахнутом пальто, с непокрытой головой и вежливо сказал:
– Дарья Андреевна, можно вас на минутку?
Дурацкий «Прохор» чуточку резал под мышками. Даша пытливо уставилась на непрошеного собеседника. Страха не было ни малейшего – в двух метрах у распахнутой дверцы новенького «Москвича» стоял Федя, а еще ближе настороженно изготовились к броску молчаливые ангелы-хранители. Да и не будь их, не испугалась бы. Пожалуй, сказать следовало по-другому: тревоги не было.
Под распахнутым кашемировым пальто виден хороший клетчатый костюм – белоснежная сорочка, темно-красный галстук. Левый лацкан пиджака слегка отвисает – подмышечная кобура, конечно. Но физиономия ничуть не напоминает ольховские «будки», а это означает, что полет высок…
– Слушаю, – спокойно сказала Даша.
– С вами хотят поговорить. Совершенно мирная беседа без всяких причин для беспокойства.
– Где? – спросила она.
– Если вас не затруднит, пройдемте к нашей машине, – он показал в сторону. – Мы не хотели подъезжать ближе, потому что это не вполне удобно в первую очередь для вас. Всегда может найтись недоброжелатель, способный истолковать эту беседу совершенно превратно…
Даша всмотрелась. Машины были прекрасно видны – они стояли метрах в двадцати, прямо под фонарем. Длинная бежевая «Вольво-940» и массивный темный БМВ. Задняя дверца «вольво» распахнута, возле нее стоит человек без шапки – в окружении полудюжины таких же высоких, респектабельно одетых, вставших так, чтобы просечь все возможные направления обстрела.
– Шеф сказал, что уверен в вашем профессионализме, и потому не стал передавать со мной свою визитную карточку… – сказал красногалстучный.
Да уж, ни к чему. Человека с выпуклым лбом, большой лысой головой, обрамленной венчиком редких светлых волос, Даша прекрасно знала по снимкам и пару раз видела по телевизору. Господин Гордеев, крупный бизнесмен, владелец заводов, газет, пароходов. По кличке Фрол известен многим, в жизни его не видевшим. «Черный губернатор» Шантарска, извольте любить и жаловать.
– Ваши машины могут двигаться в отдалении, – сказал молодой человек.
– Пойдемте, – кивнула Даша.
И первой направилась к сверкающему «вольво». Снова никаких тревог: она смотрела на жизнь реалистично и могла сказать со всей уверенностью: если бы хозяину «вольво» понадобилось ее убить, давно бы убили. Бывают «авторитеты» такого ранга, что с ними нужно не просто считаться – воспринимать как неисключимый элемент жизни, вот и все. Разумеется, она могла отказаться от беседы – но потом, если честно, умерла бы от любопытства, как женского, так и сыскарского… Бывают такие ситуации.
Фрол придержал перед ней дверцу, пропустил вперед. Один «мальчик» вскочил на переднее сиденье, остальные кинулись к БМВ, и шведский дорожный крейсер тронулся – бесшумно, плавно.
– Вам предложить сигарету, или будете свои? – спросил хозяин машины, разглядывая ее с откровенным любопытством.
– Свои, – сказала Даша, глядя примерно так же.
Он нажал кнопку, и снизу плавно поднялось темное стекло, отгораживая шофера и охранника.
– Нет, пепельница – вон там… Я вам не предлагаю выпить – ничего не знаю о ваших моральных принципах…
– Принимаю жизнь такой, какая она есть, – осторожно ответила Даша.
– Значит, да?
– Наверное, нет.
– Не буду настаивать… – Он какое-то время молчал, задумчиво глядя на стеклянную перегородку. – У вас есть догадки насчет предмета нашей сегодняшней встречи?
– И пугать меня, и покупать пришли бы люди рангом гораздо пониже, – сказала Даша. – А договариваться со мной – я для вас, реалистично глядя, не фигура. Просить меня о помощи вы не станете – по тем же причинам. Разве что хотите использовать меня как канал?
– Полагаете, у меня нет подобного рода каналов?
– Полагаю, хватает. И потому решительно теряюсь. Серьезно. Не вижу версий.
– У вас в последнее время нет неприятностей по службе?
– Вроде нет. Это намек?
– Нет. Я вам не планировал никаких неприятностей… равно как и не препятствовал таковым. Просто хотел убедиться, что вас вот уже несколько дней, как выпустили из-под прицела. У вас не появлялось такое чувство?
– Мелькало иногда, – сказала Даша.
– Объяснений здесь два: либо вы ушли в сторону, либо против вас готовят очередной удар. Логично?
– Логично, – кратко сказала Даша.
– Кстати, о последнем… ударе. Он у вас не вызывает никаких сомнений?
– Что вы имеете в виду?
– Эффектно, зрелищно, прямо-таки кинематографично… и завершилось совершенно безопасно для вас. Для счастливой случайности чересчур неправдоподобно.
Даша молчала.
– Вот об этом я и хотел поговорить в первую очередь, – сказал Фрол, так и не дождавшись ее реплики. – Этот последний «Набат», откровенно говоря, вещь малоприятная. Даже при том, что он случается крайне редко. Еще недели две волна будет держаться… Хочу вас заверить: ни одна организованная структура, входящая в систему, к происходящему не имела никакого отношения. Это тщательнейшим образом проверено. Если бы кто-то проявил подобную самостоятельность, я бы об этом знал. Был приведен в действие грандиозный механизм… Я бы непременно знал.
– Случается, время от времени кто-то начинает играть в независимость… – сказала Даша.
– Все равно. Я бы знал.
Он выжидательно замолчал.
– И я, как понимаю, то, что вы сейчас сказали, не обязана хранить в тайне?