— О боже, — простонала девушка, тяжело вздохнув. — Эмма, ты полная идиотка. Нельзя было говорить ему это. А теперь он знает. И, вероятно, даже испытывает к тебе жалость…
Рывком вскочив из-за стола, она направилась к двери, ведущей в гараж, но в следующую секунду передумала и осталась в кабинете. Потом неподвижно замерла у окна. Эмма не могла заставить себя войти в гараж. Она боялась, что механики заметят ее красные, заплаканные глаза. Никто не должен был узнать о боли, терзающей ее глупое доверчивое сердце.
— Наверное, мне придется продать мастерскую, — в отчаянии прошептала Эмма. — Уехать из этого города… нет, из этого штата. — Девушка безуспешно пыталась взять себя в руки. — О господи. Я в панике. Что творится со мной?
Впрочем, нет, она никуда не уедет. Бегство — удел малодушных. Это не в ее характере.
Она должна зажить своей обычной размеренной и упорядоченной жизнью, и тогда рано или поздно прежнее спокойствие возвратится к ней. Нужно настроиться на позитивный лад. Вот решение проблемы. Думать только о хорошем.
Любимая работа поможет ей забыть о Конноре.
И все вернется на круги своя.
— О господи, я пытаюсь обмануть саму себя. — Эмма тяжело вздохнула, мечтая в данный момент лишь об одном — после бессонной ночи прилечь где-нибудь и уснуть. Но если бы, проснувшись, она перестала поминутно думать о Конноре… Нет, не думать о нем уже не получится.
И общаться с ним все равно придется. Городок-то маленький. Но теперь, когда их отношения резко изменились, она должна научиться жить по-новому.
А душевные раны затянутся. Лет через несколько — обязательно.
Эмма глухо простонала. И вдруг заметила фирменный фургон цветочного магазина, сворачивающий с Мэйн-стрит к мастерской. Опять цветы. Какие на этот раз?
— Он просто издевается надо мной, — пробормотала девушка, решительно распахивая дверь. Она зашагала по территории парковки навстречу посыльному.
Солнце пекло нещадно, воздух дрожал от жары, и даже асфальт под ногами плавился. Но, несмотря на столь экстремальные условия, Эмма приготовилась держать оборону. И она не собиралась принимать букеты от Коннора. И не нуждалась в его извинениях.
Девушка хотела лишь одного — ускорить течение времени, чтобы эта печальная история побыстрее ушла в прошлое.
— Эмма Джейкобсен? — прокричал посыльный, выпрыгивая из фургона. В руках у него была длинная белая коробка, перевязанная пурпурной лентой.
— Да, — ответила Эмма, приказывая себе не злиться на мальчишку, ведь он ни в чем не виноват — просто выполняет свою работу. — Но, если коробка предназначается мне, пожалуйста, верните ее отправителю.
— Что? — посыльный, молоденький парнишка со светлыми, смешно топорщившимися в разные стороны волосами, опустил солнечные очки на кончик носа. Он в недоумении посмотрел на Эмму поверх оправы. — Вы не хотите забрать подарок?
— Нет, не хочу.
Парень рассмеялся.
— Меня предупреждали об этом, но я не поверил. До сих пор не приходилось сталкиваться с отказами.
— Значит, я буду первой, — усмехнулась Эмма, слегка раздосадованная тем, что Коннор предвидел ее нежелание принять букет. Резко повернувшись, она направилась к мастерской. Голос парня заставил ее остановиться.
— Минуточку. Пожалуйста, подождите! Он попросил меня передать вам кое-что в случае отказа.
Эмма встрепенулась.
— Вот как? — Она медленно повернулась к светловолосому посыльному, пристально глядя на него. — Что же именно он поручил вам передать?
— Ой, только не сердитесь. Я тут совершенно ни при чем.
— Извините. — Эмма с трудом перевела дыхание, приказав себе успокоиться. — Итак?
— Этот человек просил поинтересоваться у вас, — парнишка напрягся, вспоминая точные слова, — «Неужели вы трусливы как курица и даже боитесь открыть коробку?» Вот.
— Курица? — ошеломленно повторила Эмма. — Он сошел с ума? — Девушка нахмурилась. — Вы уверены, что он произнес именно «курица»?
— Конечно, уверен. — Посыльный пожал плечами, по-прежнему держа в руках длинную белую коробку. — Но ведь вам ничего не стоит доказать обратное. Надеюсь, вы не обиделись.
— Нисколько, — ответила Эмма, подходя к нему.
— Распишитесь здесь.
Эмма повиновалась и взяла коробку, оказавшуюся достаточно тяжелой. Девушка вопросительно посмотрела на посыльного.
Тот пожал плечами.
— Мне ничего неизвестно, леди. Я всего лишь курьер. — Парнишка уселся за руль и завел мотор.
Войдя в кабинет, Эмма положила коробку на письменный стол. Ее пальцы осторожно потрогали картон. Она никак не решалась открыть посылку. Но на пурпурной шелковой ленте девушка прочитала название дорогого магазина, торгующего цветами и подарками.
— Итак! — воскликнула Эмма, словно вызывая коробку на дуэль, — я открою тебя. Ведь распаковать подарок еще не означает принять его.
Эмма развязала ленту и, сняв крышку, развернула листы бледно-голубой с зеленым тиснением бумаги. Дыхание перехватило. Девушка с волнением изучала содержимое коробки. Глаза Эммы наполнились слезами.
Одинокая белая гвоздика лежала поверх полного набора классных, от самой лучшей фирмы гаечных ключей.
— Вот это да, Коннор, — промолвила Эмма, поглаживая пальцами прохладную сталь инструментов. — Ты превзошел все мои ожидания.
Коннору Райли все-таки удалось тронуть сердце Эммы. Он понял, как нужно вести себя с ней.
— И что ты затеял, любимый? Зачем? — Эмма бессильно опустилась на стул, прижав к груди белую гвоздику.
У Коннора созрел план.
Большую часть ночи мужчина провел в раздумьях, и теперь ему оставалось лишь ждать результата, который должен был подтвердить или опровергнуть правильность его решения.
Вчерашнее расставание с Эммой оказалось самым малодушным поступком в его жизни. Он, моряк, покинул поле битвы. Сдался без боя. Непозволительно.
И, что гораздо хуже, оставил в одиночестве беззащитную женщину. Женщину, которая значила для него гораздо больше, чем он когда-то предполагал. Только потеря позволяет познать истинную цену утраченному.
Коннор не спал до утра, гадая, как лучше поступить.
Перед его глазами постоянно всплывало лицо Эммы с катящимися по щекам слезами, а в ушах звучал ее прерывающийся от боли голос. Коннор вновь и вновь переживал этот момент, пока на него не снизошло озарение. Теперь он знал ответ на измучивший его вопрос.
Истина поразила Коннора своей простотой.
Он должен остаться с Эммой.
Навсегда.
Коннор не мог представить себе жизни без нее.