Но вышло иначе. Все началось с того, что девица оказалась в самом деле достойна фотосессии. Она вошла в студию – и студия сразу показалась очень тесной и грязной. Высокая брюнетка, худая, грациозная, эффектная. Очень белая кожа, точеный профиль, чувственный, ярко-алый рот. Глаза только маловаты и посажены глубоко, но накрашены умело, так что этот недостаток почти незаметен. И в ней есть огонек, есть индивидуальность, чувствуется характер. А Куприянову нравились женщины с характером, вроде Саши. Вероника славная девочка, но такая пресная, такая правильная. Скучновато с ней.
Настя, очевидно, привыкла командовать. В ее голосе проскальзывали повелительные интонации, она слишком громко смеялась, слишком рискованно шутила. В разговор вступила охотно и даже кое-что о себе рассказала – но с усмешкой, с тайной, все под вуалью. Все же Архангел понял, что она уже раз «сходила» замуж, что теперь живет одна. Понял он и по ее насмешливо-заинтересованным взглядам, что эта от дальнейшего знакомства, пожалуй, не откажется. Быстро достал свою заначку – бутылку хорошего коньяка. Сам он пить не умел и не любил, держал коньяк для гостей.
– За знакомство?
– Не откажусь. У меня есть яблоко. Там, в сумке.
У нее была не сумка, а портфель. Огромный белый лайковый портфель, по виду очень дорогой. Но содержимое его не отличалось от содержимого обычной дамской сумки и характеризовалось коротким словом «бардак». Наскучив искать яблоко, Настя просто схватила портфель, перевернула его вверх дном и вытрясла кучу хлама. Косметика, смятые салфетки, сигареты, зубная щетка, противозачаточные таблетки, книжка в мягкой обложке – Сорокина читает, надо же! – книжка записная, комок красных кружевных трусиков... Дама что, собралась не ночевать дома? Или не ночевала прошлую ночь? Или всегда так вооружена?
– Вот и яблоко! – нимало не смутившись, сообщила Настя и принялась запихивать весь шурум-бурум обратно в портфель, отложив в сторону изумрудно-зеленый плод, какие обычно привозят из пышных рощ Испании. Вот где он находится, Эдем!
Все же Куприянов заставил себя позвонить Веронике. Знал – надо. Но как же не хотелось! Врать, оправдываться, объяснять... Придумывать правдоподобную версию – надо же обеспечить пути отступления. С Анастасией еще неизвестно, как сложится, а возвращаться в родительский дом ему вовсе не светило. С Верой жить удобнее. Она нетребовательная, тихая, «самостоятельная», то есть зарабатывает, неплохо готовит, ласковая и ненавязчивая... В общем, стоит успокоить бедняжку!
Из студии поехали в ресторан. Настя заявила, что ужасно хочет есть, просто умирает от голода.
– В «Хуторок»! – скомандовала она.
Ее машина, красная «Феррари», стояла у подъезда. Внутри пахло кожей и духами. Настя бестрепетно села за руль – это после бутылки коньяка на двоих! – но свое решение переменила.
– Едем ко мне! Еда у меня тоже есть, поснимаешь меня там в домашнем интерьере.
– Так я аппаратуру не взял!
– Неважно, – картинно подняла бровь Настя.
И была права.
Эта тигрица в образе женщины устроила Архангелу настоящий секс-марафон. Такого он не ожидал на первом свидании и вообще как-то не был готов...
– Да-а, мальчик, рано ты сошел с трассы, – пропела Настя, раскидываясь по огромной кровати, застеленной темно-лиловыми простынями. Вот этот цвет, кстати, тоже здорово действовал Куприянову на нервы, попросту раздражал и не давал сосредоточиться! – Ах да, я ж тебя и не покормила! Бе-едненький, ну идем на кухню... После ужина не засыпать!
А утром она уехала на работу в ресторан. Веселая, свежая, живая, словно накануне ничего крепче простокваши не употребляла и сладко спала всю ночь. Данилу она оставила досыпать на своей постели.
– Зайка, ты никуда не торопишься? Вообще никуда не идешь? Оставайся, досыпай. Еда в холодильнике, выпивка в баре. До вечера!
Анастасия ушла и дверь за собой закрыла на ключ.
* * *
Чужая жизнь, ненадолго посетившая ее квартиру, сохранилась в запахах. Сашины крепкие духи мешались с легким дуновением непростого вина и сигаретным дымом. Вера не курила, Куприянов тоже берег здоровье. Со времен отъезда отца в квартире вообще никто не курил – кроме той же Саши, когда она приходила в гости. И остались еще следы уборки, сделанной посторонней рукой. Плетенная из соломы салфетка была постелена не поперек журнального столика, а вдоль, бокалы в горке стояли в непривычном порядке, столовые приборы лежали в сушке, а не торчали из круглого деревянного бочонка. В холодильнике обнаружилась незнакомая еда – несколько тигровых креветок в пластиковом контейнере, полупустая баночка красной икры, овощи и фрукты, которых Вера не покупала. Впрочем, нужно отдать Саше должное – убрано было аккуратно, она даже мусор вынесла. Все это Вероника рассмотрела уже в понедельник вечером. Как и было задумано, она осталась на турбазе до последнего момента – до утра понедельника. Чудом удалось не опоздать на работу, что имело существенное значение, поскольку Михеев последнее время начал проявлять к сотрудникам небывалую строгость.
Вот и в понедельник шеф до самого обеда нервно расхаживал по редакции, будто отыскивая виновных в том, что дела у журнала почему-то не заладились.
– Где это вы так загорели? – спросил он у Вероники ядовито. – Отдыхали? Если материалы не сданы – нужно выходить на работу, хоть выходной, хоть престольный праздник! – Переход Михеева на подчеркнутое «вы», как подсказывал опыт, не сулил ничего хорошего.
– Да я... У меня же... день рождения... Иволга... – Вероника не понимала, в чем ее упрекают, и привычно растерялась. К тому же в ушах все еще шумел ласковый голос ночного прибоя, а тело еще чувствовало жар неожиданных объятий.
– А мне, думаете, птичку не жалко? Кто материалы вовремя сдавать научится, иволга?!
Вероника вспомнила о позабытой статье, хотела сказать что-то в свое оправдание, но только руки на стол опустила. Впрочем, «Станислав» вышел в мир пока только три раза, тут дело забуксовало, и, конечно же, никакая Вероникина статья не сделала бы, что называется, погоды. Глянец страниц четвертого, неизданного пока номера неизбежно угасал вместе с прежним энтузиазмом шефа, которому его одноименное детище доставляло гораздо больше хлопот и финансовых проблем, нежели было запланировано вначале. Чувство здорового самоутверждения заставляло Михеева продолжать журнальную деятельность с особой даже пристрастностью, отчего и страдали последнее время рядовые сотрудники, но в редакции знающие люди уже с неделю поговаривали о скором сокращении штатов или вообще о грядущем безвременном конце печатной хозяйской игрушки. Ему что, он-то найдет себе новую...
– Все это ерунда, – махнула рукой Саша, забежавшая с ключами. – Просто он с похмелья и не в духе. Давай прошвырнемся по магазинам, а?
– У меня с деньгами не очень.
– Кто ж говорит о покупках? Знаешь, без денег по магазинам ходить еще интереснее. Пока смотришь, примеряешь вещи – они все твои! А когда купишь – все, довольствуйся синицей в руках!