– О-ох, как худо мне, – сообщила она окружающей среде.
– Может, водички? – сочувственно спросила Анна.
Нужно же ей было как-то отвлечься?
Что и говорить, веселенькая получилась поездочка! Анна проветривала купе, подавала даме воду, натирала виски нашатырем, подносила ей тазик (за последним пришлось сбегать к проводнице, та покривилась, но выдала необходимый инвентарь), придерживала голову и вытирала лицо влажным полотенцем. После всех мучительных, но необходимых процедур попутчица несколько протрезвела и даже успела сообщить Анне, что ее зовут Людмила Аркадьевна, что она приняла важное решение, и это надо было отметить, вот она и переборщила немного, и что она никогда в жизни больше не станет пить после коньяка шампанское. Сообщив эту ценную информацию, дама снова позеленела и схватилась за грудь – ей стало плохо с сердцем, и Анна достала валидол из своих запасов.
Впрочем, к ночи Людмила Аркадьевна совершенно пришла в себя. Слабым голосом она попросила Анну, которую к этому моменту уже называла «Анечкой», помочь ей снять сапоги и принести крепкого чаю с лимончиком. А роскошную шубу Анна давно уже подняла с пола и, предварительно отряхнув, повесила на проволочные «плечики». Напившись вдоволь чаю, попутчица заснула и даже начала сладко похрапывать, а вот Анне не спалось. Она то и дело прижималась лбом к оконному стеклу, смотрела в кромешную почти темноту. Пронесется мимо незнакомый, занесенный снегом, спящий поселок и снова канет в ночь, и ничего больше не узнать о нем – был ли он или только показался, привиделся в зыбком дорожном сне… Вот и Анна так же – проживет жизнь, неинтересная, маленькая и затерянная в огромном равнодушном мире. Она будет до конца дней искупать свой грех, дышать чувством вины вместо воздуха, но так и останется в долгу… А исчезнет – и не узнает никто.
Косилась она на спящую, сладко похрапывавшую попутчицу, и та казалась ей существом из другой жизни, красивой и недоступной. Там женщины никогда не ездят в плацкартных вагонах, носят шикарные серебристые шубы, пахнут дорогими духами. У Людмилы Аркадьевны были холеные руки, и даже во сне ее лицо сохраняло капризное выражение, и это, казалось, свидетельствовало о ее принадлежности к некоему высшему обществу. Женщины из простонародья не капризничают, им сие не положено, они обязаны довольствоваться тем, что есть, а если чего-то не хватает – устраиваться еще на одну работу…
Эта последняя мысль стала пророческой. Утром Людмила Аркадьевна, нимало не выглядевшая смущенной, поблагодарила Анну за заботу – прозвучали слова попутчицы так, словно она имела право на сию заботу рассчитывать, а Анна, напротив, не имела права отказать, то есть «спасибо» ей говорили только из вежливости. Впрочем, так ведь оно и было.
И она предложила работу.
Так и сказала:
– Ты, значит, деточка, медсестра? Ну, это же прекрасно. У меня есть к тебе одно интересное предложение. Какая у тебя зарплата?
Анна озвучила сумму, весьма завышенную, но Людмила Аркадьевна все равно расхохоталась. Если бы попутчица знала, какая у Анны зарплата на самом деле, она, наверное, просто умерла бы в ужасных конвульсиях.
– И как жить на эти деньги? – с искренним интересом спросила Людмила Аркадьевна. – Ну, я понимаю, старушка на свою ничтожную пенсию… Много ли ей надо – кашка манная, пуховые носочки и любимый сериал по телевизору. Но ты-то молодая. Небось и одеться, и покушать сладко охота. Тем более соблазнов сейчас море.
Анна только кивала.
– Подъезжаем, – спохватилась попутчица, достала из сумки косметичку, вытряхнула ее содержимое на столик и принялась наводить марафет. По гладкому лицу заскользили кисточки и пуховки, черный клювик карандаша наискосок клевал веки, из черного футляра выползал розовый столбик помады, фыркал ароматной пылью округлый флакон. Ах, соблазны, соблазны – парфюмерные, косметические, душистые и пушистые, от Шанель, от Диора, от волшебника Герлена!
– Вот что, Аннушка… Ты, я вижу, девочка старательная и добрая. Звезд с неба не хватаешь, да нам это и не надо, так ведь?
Анна хотела обидеться, но передумала и только кивнула.
– Так. У меня есть для тебя работа. Вот, возьми мою визитку. Позвони завтра, что ли. Когда я приду в себя, отосплюсь, почищу перышки… Поняла?
– Поняла, – сказала Анна, хотя про себя недоумевала: что значит «отосплюсь»? Разве не спала она всю дорогу?
А ей, Анне, чуть ли не прямо с поезда нужно было спешить на дежурство, которое обещало быть тяжелым. После праздников в экстренной хирургии прямо-таки разгул внеплановых операций. Обкушавшись и упившись за новогодним столом, граждане несут к эскулапам свои пострадавшие организмы. Хирург дает сеанс одновременной игры на нескольких инструментах. Та-да-ам! Острый панкреатит! Оп-па – пептическая язва желудка! Привет, желчнокаменная! Синдром Маллори-Вейса, не угодно ли? Травматическая ампутация пальцев не ко времени взорвавшимся фейерверком… Пьяная драка! Непроходимость прямой кишки!
Как там она сказала, эта холеная пьянчужка? Звезд, мол, Анна с неба не хватает? Вот попробовала бы дражайшая Людмила Аркадьевна так повертеться целые сутки напролет, без возможности прилечь хоть на полчасика, ведь даже глаза закрыть ни разу не удалось. Вот тогда бы мы все на нее посмотрели! Тут не с неба звезды – перед глазами звезды плавают.
Она не собиралась звонить. Но после дежурства навалилась такая усталость, что воля растворилась, как сахар в горячем чае. И Анна малодушно подумала: а может, хватит? Хватит наказывать себя за давнюю вину? Хватит считать себя недостойной – не счастья даже, а просто небольшой удачи, которая может облегчить жизнь и сделать ее чуть более приятной?
Холеная пьянчужка взяла трубку моментально. Анна с несвойственной ей проницательностью подумала, что та ждала звонка и, скорее всего, позвонила бы первой, кабы у нее имелся номер Анны. Людмила Аркадьевна была бодра и деятельна.
– Приезжай в кондитерскую «Миньон», знаешь такую?
Анна не знала.
– Ну, что мне с тобой делать… Хорошо, я сама за тобой заеду.
И заехала ведь! На красном щегольском автомобильчике. Повезла в дорогущую кондитерскую. Кормила красивыми, но отчего-то совсем невкусными пирожными и поила горячим шоколадом, соблазнительно-пряным, как роскошная жизнь богачей. Угощала тонкими сигаретками, закуривала сама, щелкая золотой зажигалкой. Анне казалось – собеседница нервничает и все не может приступить к какой-то важной, деликатной теме. Ей даже не по себе стало – что собирается предложить эта гладкая, душистая дама, что у них может быть общего? Пронеслись перед глазами традиционные больничные страшилки – ищут подхода к наркотикам. Но до того, как она успела окончательно испугаться, Людмила Аркадьевна наконец заговорила:
– Видите ли, деточка… Я могу быть с вами вполне искренна?
Анна заверила ее, что – да, конечно, может.
– У меня есть тетушка. Эта пожилая особа прожила интересную жизнь, она далеко не бедствует, и по состоянию здоровья ей требуется помощница. Проблема только в том, что у несчастной старушки сложный характер. Она не смогла найти общий язык ни с одной из всех сиделок и домработниц, которых я ей предлагала.