– А сама она где? – осмелилась спросить Марина.
– На курорт улетела, СПА какую-то себе делает. Опять, должно быть, лицо подрезает и подтягивает. Я ей твое резюме по факсу отправила и письмо рекомендательное. Дала добро. На вот, возьми письмецо, если не ко двору придешься, так в другое место отнесешь. Велела тебе приходить четырнадцатого, с утра. Она прилетает вечером пятнадцатого, так чтобы к ее приезду все готово было. Пошли, покажу тебе кухню, с другой прислугой познакомлю.
Врать легко только писателям, совесть у них чиста, и все знают, что они врут. Чем краше писатель соврет, тем больше ему чести. А простым смертным врать тяжело, все детали вранья приходится держать в памяти, совершать массу ненужных действий, чтобы свое вранье скрыть. Так, Марина в ожидании четырнадцатого числа продолжала делать вид, будто каждое утро ходит на работу. Обманывала Леру. Могла бы солгать, что, мол, отпуск у нее, но «отпуск» уже был месяц назад. Это в какой же библиотеке так часто отпуска дают?
Каждое утро, вместо того, чтобы поваляться в постели, Марина вставала спозаранку, готовила завтрак, ждала Леру, пила с ней кофе и старательно делала вид, что вот сейчас допьет и метнется на работу. Даже пару раз вышла из дома вместе с ней, шла к станции метро.
Вот и сегодня – проводила Леру, а сама осталась дома, среди тщательно созданной декорации. Осталась в белой блузке и колготках, так и побежала к дверям, когда раздался звонок.
– Лерчик, забыла что-нибудь? Ой!
И вовсе не Лера стояла на пороге, а какой-то неизвестный мужчина. Физиономия его была закрыта пышнейшим букетом, и не будь Марина неглиже, она бы не слишком испугалась. Еще никто не слышал о маньяках, что вламываются к жертвам с цветами.
– Извините, я сейчас!
Закрыла дверь и побежала в комнату одеваться. Нацепила халат и задумалась. Кто бы это мог быть? Может, квартирой ошиблись? С тех пор как умер отец Леры, ни один мужчина не переступал порога этого дома. О букетах и говорить нечего. Все же подошла к дверям на цыпочках, окликнула:
– Э-эй… Вы там?
– Да. Я тут.
– А кто это?
– Марина Владимировна, извините меня за неожиданный визит. Это Олег Петрович, помните такого? Я врач, вы вызывали меня к своей подруге Валерии.
– Ах да… Простите, я сейчас открою.
Сначала в прихожей показался букет, потом Олег Петрович собственной персоной.
– Здравствуйте. Еще раз извините… Это вам.
– Здравствуйте. Спасибо. А в честь чего? Вы проходите в кухню, в комнате не убрано… А я пока вазу найду, цветы поставлю.
Он зашел и огляделся. Трудно себе представить, чтобы у нее было «не убрано». В кухне явно только что завтракали, еще витают запахи гренок и кофе, но не видно грязной посуды, ни крошки на клеенке, расписанной румяными яблоками.
– Садитесь. Кофе?
– Не откажусь.
– Так в честь чего же цветы? – спросила она лукаво, темные глаза повеселели. – Праздник какой?
– Вообще-то, это благодарность. И вам, и вашей подруге.
– Вот как?
– Вижу, мне нужно объясниться. В тот мой первый и памятный визит Валерия сделала мне некое пророчество. Вернее, дала совет. Я последовал ему, и результат превзошел мои ожидания. Я принес ей цветы.
– Так этот букет для нее?
– Ее я ей уже отдал. Мы встретились у подъезда. А этот предназначался вам.
– Спасибо. Но за что?
– Как в старом мультфильме. Просто так.
– Просто так? Пейте кофе. Остынет.
– Я люблю холодный.
Все же отхлебнул из чашки, наклонившись к ней как ребенок. Но исправился, хмыкнул, поддернул идеально выглаженные брюки. Скрывает смущение.
– Просто я все время о вас думал, – преподнес он.
Марина чуть кофием не подавилась! Если бы она стала соображать по поводу сказанного, так бы ничего и не нашлась ответить. Победил инстинкт. Она совершенно не похоже на себя усмехнулась, и кто-то неведомый ее голосом спросил:
– И что же вы обо мне думали?
– Что вы красивая. И не похожая на других. И что я хочу вас увидеть еще раз.
Этот «кто-то», в Марине объявившийся, явно знал законы флирта лучше, чем она, потому что сказал:
– Вот увидели. И что теперь?
– Теперь я буду за вами ухаживать, – объявил Олег Петрович.
Марина смотрела на него во все глаза, но тот вовсе не имел намерения растворяться в воздухе. Очень плотно сидел на стуле и был весь такой чистый, отглаженный, как новенький. Невозмутимо сообщил, что намерен ухаживать, надо же! Или так и полагается? Что она там напевала Лере про отношения ранга «мужчина – женщина»?
– А как вы за мной будете ухаживать? – поинтересовалась Марина.
– Ну… Дарить цветы, водить в рестораны. В театры, в кино, – добросовестно начал перечислять Олег Петрович.
– А потом?
– Потом поженимся. Если подойдем друг к другу. А если нет – расстанемся. Но мне бы не хотелось.
Дешевенький кофе «Лефортовская слобода», не самый лучший на свете, сразу показался Марине очень вкусным. Пусть это неожиданно и стеснительно, но никто раньше не объявлял, что собирается за ней ухаживать, а потом, быть может, жениться.
– Я не люблю ресторанов, – сообщила Марина.
– По остальным пунктам, я так понимаю, возражений нет?
Она смутилась как школьница. Он замолчал.
– Вы куда-то собирались? На работу?
Ему врать не имело смысла.
– Нет. Я в отпуске. До пятницы я совершенно свободен.
– Хорошо. Тогда приступим прямо сейчас. Вы любите природу?
– «Вы любите ли сыр – спросили раз ханжу»… Конечно, люблю.
– Поедете со мной?
– Куда?
– В лес. На плэнер.
– А что мы там будем делать?
– Ничего, что бы дало право нашим детям плюнуть на наши могилы. Гулять. Отдыхать. Беседовать. Хотите?
– Очень.
– Тогда одевайтесь. Никаких длинных юбок и каблуков! Спортивный костюм, кеды, яркая шапочка!
Ее как ветром вынесло из-за стола.
«Неприлично даме моих лет так скакать и бегать. Нехорошо соглашаться ехать вот так, невесть куда, с полузнакомым мужчиной. Но что же я могу сделать, если он такой… Свежий? Чистый? Настоящий? Он так уверенно зашел, так плотно уселся, и теперь уже кажется невозможным вытурить его – из жизни и из квартиры. Будь что будет. А еще этот «кто-то», эта новая Марина, что во мне объявилась! Надо же, она умеет кокетничать, умеет нравиться мужчинам. Хотя нет, Олегу Петровичу все же понравилась старая. Тьфу ты, так и до раздвоения личности недалеко. По крайней мере, психиатр теперь под рукой».