С общего согласия был выбран Гапсаль, как наиболее удобный пункт. В половине мая Ксения уехала туда с детьми, бонной-немкой и Дашей; Иван же Федорович остался в Петербурге под предлогом службы. Молодая женщина радовалась, что проведет три месяца в покое и уединении.
И действительно, на новом месте она чувствовала себя очень хорошо. К детям тоже, видимо, возвращались силы и свежесть. Оба ребенка были прекрасны, как херувимы, и не один лестный отзыв доходил до ушей молодой матери, когда она сидела на морском берегу и наблюдала за детьми, копавшимися в песке и собиравшими гальку и мелкие раковины.
Ксения занимала скромный домик с садом близ морского берега, рядом с большой великолепной виллой, ярко раскрашенная башня которой резко выделялась среди густой зелени парка, окружавшего ее.
Даша объяснила своей барыне, что там живет богатая кокотка, которую содержит один богатый негоциант. Это сведение, впрочем, очень мало интересовало госпожу Герувиль. Она никогда не видала своей соседки и только издали заметила ее яркие, кричащие туалеты.
Что эта соседка с особенным интересом рассматривала ее, этого молодая женщина даже не подозревала.
Лето прошло без всяких приключений.
Наступил август и приблизилось время отъезда. Но в виду чудной осени, теплой и солнечной, как июль месяц, Ксения решила немного продолжить свое пребывание в Гапсале.
С проследней зимы она страдала страшными мигренями, вследствие перенесенного ею нравственного потрясения и физического истощения.
Однажды утром молодая женщина проснулась со страшной головной болью, так что нуждалась в абсолютном покое. После чая она послала детей с бонной Розалией погулять на морском берегу до обеда, а сама легла на диван, приказав Даше опустить шторы и не беспокоить ее.
Смутный гул голосов пробудил ее от легкой дремоты. Удивленная и раздраженная молодая женщина стала прислушиваться. Видимо, взволнованная Даша разговаривала с бонной, которая что-то рассказывала слезливым и прерывающимся голосом.
Вдруг Ксения ясно расслышала следующую фразу:
— Я нигде не могу найти ребенка!
Точно под влиянием гальванического тока Ксения вскочила с дивана и бросилась в соседнюю комнату. Там стояли Розалия с расстроенным видом и с лицом, покрытым красными пятнами, и бледная, перепуганная Даша; оробевший Борис робко жался в стороне.
Где Ольга? — хриплым голосом вскричала Ксения Александровна,
Я сама ничего не понимаю... Клянусь вам, я не виновата, но я не знаю, где она... — пробормотала бледная немка, дрожа всем телом.
Ксения Александровна зашаталась и на минуту прислонилась к стене. Затем, охваченная отчаянным гневом, она вскричала:
Вы не знаете! Но где же вы были! Чем вы были заняты, что доверенный вам ребенок мог исчезнуть бесследно?!
Я не отходила от детей. Но порывом ветра сорвало шляпу Ольги, и я побежала за ней. Когда же я, поймав шляпу, вернулась назад, девочки уже не было... Я тщетно всюду искала ее й...
Даша! Побежим искать ее! — перебила бонну Ксения Александровна.
Дрожа, как в лихорадке, и не слушая Розалию, которую сурово оттолкнула от себя, молодая женщина выбежала из дома, забыв, что она в пеньюаре и что волосы ее растрепаны.
Это был какой-то бешеный бег по морскому берегу, потом по общественному саду и, наконец, по семействам, с которыми она обыкновенно встречалась. Никто ничего не знал. Некоторые дамы видели, уходя домой, как девочка играла на песке. Все немедленно же приняли участие в поисках. Весть об исчезновении ребенка с быстротой молнии облетела весь Гапсаль, возбуждая всюду удивление и ужас. Однако все поиски оказались тщетными. Несчастную мать без чувств отнесли домой.
Видя, что ее барыня не приходит в себя и лежит, как мертвая, Даша прежде всего сбегала за доктором, а потом послала телеграмму Ивану Федоровичу, извещая его о случившемся несчастьи и умоляя приехать в Гапсаль.
Иван Федорович одевался, чтобы ехать в Павловск, когда ему подали депешу, которая окончательно сразила его. Несмотря на любовь к рассеянной жизни и на свой страшный эгоизм, он любил детей. Он любил играть с ними, когда бывал дома, и именно Ольга была его любимицей. Она была его законным ребенком. Кроме того, девочка была гораздо развитее Бориса и характер у нее был лучше. Борис же был своеволен, вспыльчив и капризен. Как живая восстала перед ним фигура маленькой девочки, с ее большими голубыми глазами, с густыми черными локонами и лукавой улыбкой на розовом ротике. При мысли потерять ее таким образом, сердце его сжалось точно железными клещами.
Он приказал Иосифу уложить необходимые вещи и с первым поездом уехал в Гапсаль.
Входя в дом, занимаемый женой, Иван Федорович встретил уходившего доктора, который объявил ему, что рассудок больной в опасности. Вид Ксении только подтвердил опасения доктора. Бледная, как смерть, с сухими растерянными глазами, сидела молодая женщина на диване и, не переставая, повторяла имя Ольги.
Она только что вернулась из беспорядочной беготни, которую предпринимала утром и вечером в поисках ребенка и возвращалась домой разбитая, полубезумная и с трясущимися ногами.
Вид мужа произвел благотворную реакцию, возбудив в ней смутную надежду.
Иван! Ольга пропала! — вскричала молодая женщина, протягивая к мужу руки.
В голосе ее звучало такое раздирающее душу отчаяние, что даже Иван Федорович был потрясен. С искренним и горячим участием прижал он ее к себе и несколько слезинок скатилось из его глаз.
Бедная моя! Мужайся! Я сделаю все, что только физически возможно, чтобы найти нашего дорогого ангела, и надеюсь, что Господь поможет нам.
Ксения ничего не ответила и только головой прижалась к груди мужа. Вся тяжесть, в течение двух дней давившая как железным кольцом ее сердце и мозг, нашла теперь себе выход в потоках горьких слез.
Иван Федорович дал ей выплакаться.
Он понимал, что слезы, может быть, и спасут ее рассудок. Когда первый пароксизм прошел, он дружески сказал жене:
Ложись в постель, дорогая моя, и постарайся хоть немного заснуть. Я же сейчас отправлюсь в полицию и постараюсь заручиться хорошим агентом, которому пообещаю солидное вознаграждение. Это следовало сделать тотчас же, но, надеюсь, ничего еще не потеряно.
Выходя из комнаты жены, Иван Федорович встретил Розалию, которая шла с Борисом в сад. При виде этой особы, непростительная небрежность которой была причиной этого несчастья, им овладела настоящая ярость.
Негодяйка! Это благодаря вашему недосмотру пропала моя дочь, — крикнул он. — Убирайтесь вон! Чтобы через десять минут здесь не было ни вас, ни ваших вещей, иначе я не ручаюсь за себя и уничтожу вас, как гадину!