Кот бросился в эту бездну, и дверь снова захлопнулась.
— Вы также перешагнете за этот порог и там найдете неведомые вам до сей поры наслаждения. Но Вы достаточно видели на сегодня, а потому вернемся и поужинаем.
Они пришли в описанную раньше комнату и прислуживавшая им женщина подала ужин.
Снова Мэри была поражена удивительной прожорливостью спутника, который понукал и ее.
— Подкрепитесь же. Пейте, кушайте, а потом усните. Завтра вам потребуется много сил, — прибавил он.
Поговорив еще немного, он встал и протянул ей руку.
—Прощайте, Мэри. Увидимся мы уже только в час моей смерти. Не поминайте же меня лихом впоследствии.
Он направился к двери, но на пороге оглянулся и, сделав прощальный жест, исчез.
Невыразимо тягостное чувство сжало душу Мэри. Она легла, но не могла спать: точно гора давила ей грудь, словно острые когти разрывали ее сердце и в голову приходили причудливые мысли. То ей хотелось бежать, то убить себя; но лишь только она собиралась привести в исполнение то или другое из своих намерений, как вся жизненная сила точно покидала ее, и она падала на подушки разбитая и бессильная. Наконец, она уснула полумертвая от усталости.
Было уже поздно, когда она проснулась, и маленькие часы около ее постели показывали два часа пополудни, но в этом подземелье была вечная ночь.
Мэри встала, оделась, поела и попробовала читать книгу, найденную на столе, но ничего не помогало. Часы тянулись невыразимо медленно, и ее терзала отчаянная тоска.
Наконец, ей вспомнился ликер, который Ван-дер-Хольм советовал пить для возбуждения бодрости; она налила полный стаканчик и действительно несколько успокоилась.
Было около одиннадцати часов, когда неожиданно отворилась дверь комнаты и показался незнакомец, на минуту остановившийся на пороге.
Он был высокого роста, с худым угловатым лицом и небольшими, черными проницательными глазами. На нем был современный изящный костюм.
Строгим испытующим взглядом посмотрел он на Мэри, а потом на его губах появилась наглая, презрительная усмешка.
— Здравствуйте, сестра Ральда, — произнес он, пожимая ей руку. — Я пришел поддержать вас во время посвящения, чтобы вы не были одна.
Заметив удивление молодой девушки, он добавил:
— Вас удивило имя, которым я назвал вас? А разве вы не знали, что каждый из нас получает новое имя, вступая в братство? Мое имя Уриель, а ваше с этого дня будет среди нас — Ральда. Не могу не высказать, что нахожу вас немного бледной и слишком взволнованной для предстоящей церемонии. Мужайтесь, будьте смелее, милая сестра, и не поддавайтесь слабости. Отступить вы уже не можете, а потому — вперед! И главное — не бояться! А теперь я пришлю к вам сестру Флагу: вам пора одеться для церемонии. Следуйте всем ее указаниям и когда будете готовы, я приду за вами.
Через несколько минут пришла женщина и повела Мэри в уборную с мраморной ванной.
— Скорее выкупайтесь, нам некогда терять время, — сказала Флага, помогая Мэри раздеться.
Но едва только очутилась она в воде, как вскрикнула и хотела выскочить: ей показалось, что она обожглась в жидком огне. Но сестра удержала ее за плечи и насильно окунула. Однако, жгучая боль, поразившая ее в первую минуту, быстро прошла и глубоко изумленная Мэри увидела, что вода исчезла: испарилась ли она или незаметно вытекла, но только ванна была пуста, а ее тело совершенно сухо.
Флага помогла ей надеть черное трико — тонкое, мягкое и эластичное, которое облекло ее, точно второй кожей, обула ей золоченые с черными помпонами туфли, а бедра обмотала в виде широкого передника, красной, вышитой золотом материей. После этого сестра прикрепила за плечами Мэри маленькие крылья летучей мыши, обнаженные руки и шею украсила широкими стальными браслетами и ожерельем, а под конец распустила густые, ниже колен, черные волосы Мэри, покрывшие ее словно волнистой шелковой мантией. В заключение туалета Флага надела ей на голову красный плат с двумя черными рожками.
Мэри чувствовала себя превосходно, но ею овладело странное возбуждение: каждый нерв дрожал в ней и дикие, неведомые раньше желания приводили ее в трепет. Когда она взглянула на себя с большое стенное зеркало, то ей показался новый человек: никогда не видела она себя такой прекрасной, но ее красота дышала истинно дьявольским обаянием.
В эту минуту Уриель приподнял портьеру и подошел к ней. Он также переоделся соответственно занимаемой, вероятно, должности: черное трико обрисовывало высокую стройную фигуру, шапочка с рогами покрывала голову, а с плеч ниспадал красный плащ.
Он взял Мэри за руку и повел в сатанинское капище по коридору, где стояли скелеты.
Зала была теперь ярко освещена, на двух треножниках курились уголья и травы, издавая едкий, удушливый запах. На столе горели шандалы с черными свечами, книга заклинаний лежала открытой, а на троне сидело адское существо, уже виденное Мэри, по имени Азрафиль. Теперь в середине залы была древняя каменная купель, а около нее еще треножник с ослепительно ярким огнем. Подле купели стоял совершенно нагой Ван-дер-Хольм, отвратительный и страшный: его лицо было искажено страданиями, а тело приняло землистый цвет.
Уриель подвел Мэри к купели, а сам встал у треножника, вынул из-за пояса длинный стилет с кабалистическими знаками на лезвии, и стал раскалять его, переворачивая в огне. Тогда Азрафиль встал и произнес крикливым голосом:
— Бифру, я снимаю с твоего пальца кольцо кристаллизованной крови и передаю его Ральде!
Хольм снял кольцо с черным бриллиантом и надел его на палец Мэри, у которой мелькнуло ощущение, будто бы ее обожгло раскаленным железом.
— А теперь, — продолжал Азрафиль, — передай Ральде сокровенные формулы, которыми ты обладал.
Он снова сел, а Хольм схватил руки Мэри и держа их над водой купели стал диким голосом бормотать формулы вызывания, сопровождая их время от времени размеренной песней. По мере того, как он говорил, в зале происходило нечто страшное. Разразился точно ураган, свистел ветер и огнистые молнии сверкали в воздухе. Вдруг в залу ворвались скелеты из коридора и зловеще щелкая костями начали пляску мертвецов вокруг купели. Отовсюду появились страшные, чудовищные существа — полулюди, полузвери — и плотной массой окружили купель. Ван-дер-Хольм словно обезумел: глаза его налились кровью и тело покрылось струившимся потом. Он все продолжал свои заклинания и дрожащий, но звонкий голос его пересиливал шум и раскаты грома. Вдруг черные колокола зазвонили протяжно и мрачно, точно на погребении, и этот заунывный звон сливался с беспорядочным шумом в зале.
В это время Уриель вытащил из огня раскаленный добела стилет и вонзил его по рукоять в спину Ван-дер-Хольма. Тот заревел нечеловеческим голосом, выпустил руки Мэри и упал замертво. Молодая девушка еле удержалась на ногах, но ухватилась за край купели и вытаращив глаза смотрела на происходившую перед ней поистине сатанинскую сцену.