Зато эта встреча возбудила в Супрамати желание познакомиться с состоянием здоровья странного человечества, узнать, какого рода болезни подтачивали его и как лечили их. Вопрос этот постоянно интересовал того, кто был некогда врачом Ральфом Морганом.
Узнав о его желании, Нивара посоветовал ему посетить одного врача, который пользовался большой известностью. В обществе его считали, правда, чудаком и едва ли не маньяком, потому что он изучал древние языки, но Нивара видел в нем истинного ученого. Предупрежденный о посещении Супрамати, доктор принял его очень любезно и провел прямо на большую, смежную с кабинетом террасу, украшенную вьющимися растениями.
Доктор Резанов был еще молодой человек, худой и бледный, с серьезным, спокойным лицом и большими умными, задумчивыми глазами.
– Я к вашим услугам, принц, и почту за удовольствие дать вам по мере сил желаемые сведения, – сказал он, когда оба расположились в удобных тростниковых креслах. – Что желаете вы, собственно, знать?
– Ах! Очень многое, доктор, и потому боюсь злоупотребить вашей любезностью. Например, как человеческий организм переносит эту неестественную жизнь; как усваивает он избыток электричества и других субстанций, годных для здоровых и сильных организмов, а не для людей с издерганными нервами и одичавших, как те, с кем вам приходится иметь дело? Какие болезни и эпидемии порождает такое состояние вещей, как лечите вы их и велика ли вообще смертность?
– Правда, это довольно обширная программа, ваша светлость, – ответил, улыбаясь, доктор. – Но постараюсь сначала осветить вам общую картину, а потом подробнее остановлюсь на наиболее интересующих вас деталях.
Вообще, должен сказать, что гигиена страшно продвинулась вперед. Чистота сделалась обязательным законом, а электричество своими могучими токами уничтожило очаги болезнетворных начал; таким образом совершенно исчезли эпидемии вроде чумы, холеры, чахотки и т.д., столь гибельные в прежние времена. А между тем – увы – человечество не стало ни сильнее, ни мужественнее, и современная раса, населяющая землю, – нервна, анормальна и слаба.
Все народности так перемешались, что почти невозможно найти человека чистой расы, чтобы можно было по типу определить, что это – немец, итальянец, араб или русский; сохранились только названия национальностей, но нет более характерных расовых отличий.
Мое убеждение, что подобная смесь столь разнородных элементов гибельна для человечества; потому что не только всякая раса, но каждый отдельный народ имеет свои отличительные от прочих психические и другие особенности, которые вследствие слишком частых смешений утрачиваются и порождают иногда чрезвычайно странные существа, а в конце концов ведут род людской к полному вырождению.
Таково настоящее положение общества, состоящего сплошь из анормальных людей, а зло, при расцвете которого мы ныне присутствуем, ведет свое начало издавна. Я имел терпение, видите ли, изучить древние языки, замененные теперь нашим международным жаргоном, и прочел современные этому далекому прошлому сочинения. Исследование это доказало мне, как глубоки корни главной болезни, снедающей нас и называемой… безумием. Вообразите, что еще в XX веке начинает проявляться тенденция объяснять многие явления болезнью мозга. Один итальянский ученый, по имени Ламброзо, живший в то время, считал, что все гениальные люди психически ненормальны и что все преступления – продукт сумасшествия. Но что в том веке было или казалось только парадоксом, ныне сделалось печальной действительностью. И все народонаселение, от одного конца мира до другого, состоит из сумасшедших, более или менее опасных.
Вы, кажется, удивляетесь, принц? Но я придерживаюсь этого взгляда. И я также – сумасшедший, подобно остальным; по многим пунктам мой мозг ненормален.
Крайне любопытно изучать начало социального безумия, не считавшегося отнюдь опасной и страшной психической эпидемией и проявлявшегося в различных видах. Сначала появилась необузданная спекуляция, погоня за золотом и игра на бирже, которая обогащала или разоряла в несколько дней, а порой и часов, потрясая до основания нервную систему людей. Азартные игры приводили к тому же. Потом та же жажда новых ощущений породила безумие и всякого рода спорт: велосипеды, автомобили, авиация, состязания на скорость и т.д.
По мере усиления зла, появилась эпидемия убийств, самоубийств, противоестественные пороки, оргии и эротические безумства. Революции с их жестокими и кровавыми взрывами, бесцельные убийства, человеческие гекатомбы возбуждали страсти, и людей обуял дух разрушения. Вражда против Бога стала лозунгом, Творцу объявили войну, оскверняли Его храмы, убивали служителей Его, и все это проделывалось под лукавым знаменем мнимой «свободы». Совершали это, несомненно, орды безумцев, только их так не называли, а многих из них даже считали умными людьми.
К несчастью, среди оставшихся здоровыми не нашлось достаточно твердой и энергичной руки, достаточно могучего ума, чтобы остановить гангрену. Увы, ей дали развиться, и она охватила мир. С совершенно непонятными мне равнодушием и апатией современники допускали эти события, видели все неестественные поступки и не только не карали их, но даже не запирали тех сумасшедших в больницы; словом, не реагировали всеми возможными средствами на больных, чтобы вызвать в них спасительную реакцию. Таким-то образом возник, вырос и разлился по лицу земли этот великий невроз, губительный подобно тончайшему яду, и никто энергично не восставал против неистовства свободы, разгула и отрицания.
Великое нашествие желтых хотя и вызвало реакцию, но не надолго; зло слишком глубоко укоренилось и возродилось затем еще сильнее прежнего. И снова остались безучастными все те, кто бы мог и должен был воздействовать. Пожаром охватил мир этот психоз и зажег все сверху донизу общественной лестницы. Никто не боролся с ним, а все ограничивались тем, что смотрели и любовались грандиозным зрелищем разнузданной стихии, не желая даже вдуматься в эту опасность и давая ей громкие и пустые названия.
Следствием всего этого явилось наше современное общество… – профессор умолк, задумчиво поникнув головой, и глубоко вздохнул.
– Простите, принц, что я так увлекся своими мыслями, – сказал он после минутного молчания, проводя рукою по лбу.
– О! Совершенно естественно, что вы задумались; все вами сказанное слишком грустно, чтобы не думать о нем, – ответил также со вздохом Супрамати.
– Да, чтобы понять настоящее, я тщательно изучал прошлое народов и подошел к вопросу: не стоим ли мы у предела существования земли или, по крайней мере, накануне какой-нибудь страшной катастрофы, которая изменит вид нашего мира. Настоящее человечество, несомненно, осуждено на смерть. Это – люди неестественные, точно растения без корня, или вот кустарники, которые выращивают искусственно, чтоб они покрылись цветами; а затем, из-за отсутствия жизненных соков, те засыхают, едва цветение заканчивается.
Все вокруг нас указывает на одряхление. Земля, столь плодородная прежде, становится все бесплоднее, беднее, и нас захватывает пустыня; климат стал так неправилен, что иногда кажется, будто перепутались все времена года; смертность растет в страшных размерах, деторождение все сокращается, и уж, конечно, не люди, фабрикуемые доктором Шамановым, дадут нам могучую физически и нравственно расу.