— Нахал! — глухо крикнула она. — Как Вы смеете и по какому праву?.. Я не женщина, которую можно брать при первом удобном случае! Я уже говорила Вам, что могу принадлежать лишь такому человеку, который будет моим душой и телом, а быть любовницей, игрушкой, праздной забавой, идти на пошлую, грязную связь я не желаю. Поняли Вы меня?!
Получив столь неожиданный отпор, маркиз побледнел и попятился.
Ни разу этот избалованный лёгкими победами волокита не испытывал такой обиды, да ещё со стороны женщины, обладать которой так жаждал.
Красивый, богатый, остроумный, умевший нравиться, он до сих пор одерживал только победы. А тут женщина, внушавшая даже что-то похожее на серьёзное чувство, нанесла ему оскорбление.
Притом, маркиз был уверен, что она к нему неравнодушна. Он волочился за нею больше года.
И горькая обида сменилась безумным гневом.
— Притворщица, — хриплым голосом заговорил он. — Вы желаете разыгрывать недотрогу-царевну, отталкиваете человека, которого любите? Вы не хотите воспользоваться минутой любви, ниспосланной судьбой? Или вы действительно воображаете, что я не овладел бы вами, если бы захотел?! Вы соломинка в моих железных руках… Здесь нет свидетелей, я могу взять вас силой, ваши крики заглушит гром…
Он схватил её за руку и бросил перед собой на колени.
— Вот. Мне стоит только захотеть и вы будете моей. Вы даже не станете сопротивляться, потому что чувствуете подавляющую силу страсти. И пусть эта страсть преступна, вы будете в восторге. Вам было бы приятно подчиниться моей воле.
Но теперь я сам не хочу вас. С меня достаточно сознания, что я мог обладать вами. А вы… сгораете от вашей неудовлетворенной страсти, и настанет время, я знаю, когда вы будете выпрашивать у судьбы повторения этой минуты, тогда вы махнёте рукой на вашу «добродетель».
Он с той же порывистостью выпустил её руку и отвернулся, а затем отошёл к окну и, тяжело дыша, стал стирать пот с лица.
Кира, в первую минуту, не могла даже подняться и осталась на коленях, скованная его властным, пламенным взглядом. Наконец, она встала, бледнея, каждый нерв дрожал в ней, а сердце так билось, что захватывало дыхание.
С трудом овладев собой, она поправила растрепавшиеся волосы и молча прислонилась к стене. Керведек первый нарушил это томительно долгое молчание. Он был теперь совершенно спокоен.
— Гроза прошла, — с небрежно равнодушным видом произнёс он, — а вот и солнышко выглядывает. Я знаю дорогу, и мы можем рискнуть отправиться на сборный пункт.
Кира безмолвно пошла к двери.
Воздух посвежел, но смоченная ливнем трава была опасна. Ноги то и дело скользили. Керведек заметил это.
— Будьте добры взять меня под руку, а то вы упадёте.
Она хотела отказаться от помощи, но горло её сдавило, а ноги дрожали, и она молча прияла его руку.
Только подойдя к павильону, Кира облегченно вздохнула, внешне она вполне владела собой.
Их встретили со смехом. Все, наперебой, рассказывали про свои приключения или неприятности, причинённые грозой. Маркиз, в свою очередь, описал в смешном виде, как они тщетно пытались скрыться от дождя и неслись по лесу, пока, наконецслучайно не попали в старую сторожку.
— Кира Викторовна выбилась из сил и не могла бежать скорее, хотя не жалела, при этом, своих: все кусты хранят следы нашего бегства, а шляпа оставлена на память старой высокой сосне, — смеясь закончил он.
— Какая жалость, — соболезновала Ольга Дмитриевна. — Шляпа представляла чудное сочетание кружев и незабудок.
Кира отшучивалась, показывала разорванное платье и чёрные от грязи ботинки. Басаргин было встревожился, но она его успокоила.
Наконец, общее волнение улеглось, все сели за стол, и празднество благополучно продолжалось.
Со дня пикника Кирой овладела нервная тревога.
Образ маркиза преследовал, как кошмар, и ей неотступно вспоминались все подробности бурной сцены в сторожке.
Интерес или влечение, которое Керведек всегда возбуждал в ней, превратились в страсть, а полное равнодушие, оказываемое маркизом, только дразнило это чувство.
На вид, он по-прежнему был любезен и предупредителен, но он уже не искал её общества, ухаживал за каждой хорошенькой женщиной, и в его ледяном взгляде она ясно читала, что он навсегда для неё потерян.
Иногда она задавалась вопросом: «Не был ли то сон?»
Возможно ли, чтобы человек, которого она видела объятым бурным порывом страсти, мог охладеть к ней так скоро?
Под влиянием ревности и волнения Кира потеряла сон и аппетит. День и ночь строила она планы, как вернуть любимого человека и корила себя за то, что отвергла его любовь.
Привязанность к мужу совершено исчезла, а по временам он ей становился ненавистен.
Как-то вечером, недели две спустя после знаменательного праздника, Кира сидела дома одна. Алексей Аркадьевич был по делам в городе и собирался вернуться на другой день. Киру звала к себе Ольга Дмитриевна, но она отказалась, сославшись на мигрень. Ей хотелось остаться одной.
Стояла чудная погода, тёплая июльская ночь. Кира сидела на примыкавшем к её будуару балконе и, откинувшись на спинку кресла, мечтала, поглядывая на залитую светом дорогу.
По этой дороге часто проезжал автомобиль маркиза, и Кира сторожила эти мгновения, чтобы увидеть его хотя бы издали. На этот раз дорога оставалась пустынной, и Кира погрузилась в раздумье.
С досадой упрекала она себя в том, что поступила так глупо, лишила сама себя счастья. Теперь ей казалось, что главная цель жизни — это снова завоевать любовь маркиза. Но как? Не вымаливать же ей любовь, которую сама отвергла.
Досадно, что Малейнен неизвестно где находится. У неё есть в распоряжении неведомые силы, и она бы, конечно, ей помогла. В эту минуту Кира случайно взглянула на освещенный луной куст жасмина, росший в нескольких шагах от террасы. Вдруг она вздрогнула и выпрямилась. Там, среди ветвей, стояла какая-то тёмная тень, похожая на человеческую, и два фосфорических глаза упорно смотрели на неё. Кира протёрла глаза. Уж не спит ли она?
Да, на неё действительно смотрят два горящих, как угли, глаза. Очевидно, это было какое-то живое существо. Кто-то забрался в сад.
Волнуемая страхом и любопытством, спустилась Кира с террасы и пошла к кусту. Но с приближением её, странное существо отступило на лужайку, скользя над землёй и колыхаясь, как облако пара, гонимое ветром, потом оно стало бледнеть и точно таяло в тени деревьев. Некоторое время в облачном клубе сверкали ещё глаза, потом глаза погасли, и всё исчезло.
Бледная и взволнованная, Кира вернулась к себе, закрыла балконную дверь и окно. Горничной она приказала лечь в эту ночь в комнате рядом. Ей стало страшно. Непонятное видение и интересовало её, и кидало в дрожь.