– Процесс черной магии или колдовства разбирался в настоящем суде? И в XIX веке? Вы не смеетесь надо мною, Иван Андреевич?
– Избави Бог! Вы увидите сами. Вот дело во всей его простоте. Случай произошел в начале 1851 года и слушался в мировом суде в Иервилле, департамент Нижней Сены. С самого начала дело намечается весьма оригинальным, можно сказать, даже исключительным образом. Не на колдуна жалуются в суд, а сам оскорбленный колдун обвиняет в самоуправстве. Некий пастух, по имени Торель, подает местному мировому судье жалобу на священника города Сидевилля и требует вознаграждения за три нанесенные ему палочные удара. Вот вкратце факты, вызвавшие побои со стороны священника и по служившие основанием жалобы пастуха.
В Сидевилле, или его окрестностях, проживал деревенский колдун, славившийся во всей округе лечением оккультной медициной. Я забыл имя зачинщика, но обозначим его просто буквой Н., тем более, что роль его в процессе совершенно второстепенная. Справедливо или нет, но священник Сидевилля, аббат Тинель, обвинил Н. в разных плутнях, причем некоторые из клиентов колдуна поплатились даже жизнью, а Н. был приговорен к тюрьме и штрафу; тогда, взбешенный разоблачением, он грозил и поклялся отомстить. С этой минуты Н. исчезает как бы, и на сцене появляется пастух Торель.
На суде он объявляет себя только покорным, почтительным слугой и учеником Н., его оккультным поверенным, исполнителем мести и воли учителя. На мирный священнический дом обрушивается целый ураган явлений, но главным образом яростная месть Тореля разражается над двумя мальчиками, двенадцати и четырнадцати лет, предназначенными к священническому сану и воспитывавшимися аббатом Тинелем. Прежде всего слышатся в стенах сильные удары, от которых здание дрожит до самого основания, перегородки трещат, а стены дают трещины и грозят падением. Вмешиваются власти и в присутствии сотен свидетелей обшаривают дом и окрестности; публика ретиво приходит на помощь, но усилия остаются тщетными; даже во время наиболее сильной трескотни, когда удары градом сыплются по всей поверхности дома, факт остается необъяснимым. Явления затем быстро усиливаются, становятся все разнообразнее и сильнее. Теперь уже предметы стали приходить в движение: столы сами собой опрокидываются, стулья разгуливают по дому, со звоном бьются стекла в окнах, а ножи, щетки и молитвенники вылетают в одно окно и влетают в другое. Бывали и забавные сцены; когда, например, лопата и щипцы танцуют мазурку, или утюги отодвигаются в конец комнаты, а за ними длинной, змеевидной лентой тянется огонь очага. Но были и страшные явления: тяжелая мебель поднималась и висела в воздухе, грозя раздавить присутствующих. Раз огромный пюпитр с книгами поднялся и опрокинулся на одного из любопытных, домовладельца из соседнего города, но вдруг за несколько миллиметров от испуганного господина остановился, а затем опустился на землю легко, как перышко. Все эти факты и сотни других удостоверены многочисленными свидетелями, а между ними были люди интеллигентные, и очень уважаемые, как упоминавшийся раньше землевладелец, врач из Баневилля, священник, викарий С. Роха, наконец, мэр и весь состав городских властей.
Более всех страдал маленький семинарист, ученик аббата Тинеля. Мальчика мучили конвульсии и он заявлял, что постоянно видит позади себя тень незнакомца в блузе. Один из присутствовавших священников уверял, что видел ясно позади мальчика сероватый дымчатый столб, который волнообразно двигался. Затем и другие видели, как позади ребенка извивалось что-то вроде пара, который то расплывался, то сгущался, а потом со свистом исчезал в дверные щели.
Мальчик был смертельно напуган, и его нервное состояние внушало серьезные опасения. Как-то раз, когда в комнате было много людей, мальчик внезапно вскрикнул, и тотчас послышался звук сильной пощечины. Пораженные свидетели удостоверили, что на щеке бедняги виден был ясный отпечаток пяти пальцев. Ребенок, весь в слезах, рассказал, что заметил лишь большую черную волосатую руку, выскочившую из камина и ударившую его по лицу.
– И все эти басни были подтверждены на суде? – спросил профессор, заметно колеблясь, верить ли ему или смеяться.
– Как я уже имел честь вам сказать, все это было клятвенно удостоверено на суде, как виденное сотнями лиц. Но я продолжаю рассказ. Понятно, такие события разнеслись по крайней мере на двадцать километров в окружности; любопытствовавшие являлись отовсюду, и в доме священника постоянно заседали духовные лица. Один аббат случайно имел некоторые понятия об оккультизме. Он прочел в одной книге о колдовстве, что нечистые духи, направляемые властью колдунов, боятся острия шпаги, и предложил испробовать. Все были в отчаянии, но решили произвести опыт. Первые попытки не удались; никак не могли прикоснуться к парообразному сероватому столбу, – с такой изумительной быстротой он исчезал. Духовенство пришло в уныние и хотело уже бросить дальнейшие опыты, как вдруг последний удар произвел неожиданное действие. С резким свистом и треском блеснуло пламя, а белый дым застлал всю комнату, распространяя такое зловоние, что пришлось открыть окна. Я забыл сказать, что между лицами, привлеченными этими событиями в Сидевилль, находился также Мирвилль, известный писатель, спиритуалист. Он попробовал вступить в сношение с невидимыми силами посредством выстукивания, и попытка удалась сверх всякого ожидания. «Невидимое» ответило, причем выказало много находчивости и проявило большую осведомленность относительно всего касавшегося вопрошавших.
Теперь я возвращаюсь к тому моменту, когда присутствовавшее духовенство открыло окна, чтобы освежить комнату. В эту минуту словно издалека донесшийся голос ясно произнес:
– Простите…
Все слышали и в первую минуту были озадачены. Потом один из священников вздумал заговорить с невидимым по системе Мирвилля. На этот раз опыт удался, и произошел такой любопытный разговор:
– Ты просишь прощения, – сказал аббат Тинель. – Хорошо, мы тебя простим и всю ночь будем молиться Богу о твоем прощении, но с условием: завтра, – кто бы ты ни был, – ты сам придешь просить прощения у этого ребенка.
– Ладно, но всех ли нас ты прощаешь? – спросил голос.
– Разве вас много? – спросил изумленный священник.
– Пятеро, считая в том числе и пастуха, – был ответ.
– Прощаем всем, – торжественно обещал аббат.
С этой минуты прекращаются все явления; мир и спокойствие водворяются снова в доме. В полдень является к священнику пастух Турель. Лицо его, которое он старался скрыть шапкою, покрыто было царапинами, и кровь виднелась в нескольких местах. Едва маленький семинарист увидел его, как задрожал и закричал:
– Вот этот человек преследует меня две недели. Пастух пытался объяснить свой приход каким-то пустым предлогом; но, побуждаемый священником сознаться и просить прощения у мальчика, которого преследовал, он сознался, пал на колена и пополз к своей жертве.
– Да, да, прости! Прости! – повторяет он.
Он приблизился к ребенку и схватил его обеими руками; но вслед затем все заметили, что с этого прикосновения состояние мальчика ухудшилось, как будто, а прежние явления возобновились с удвоенной силой. Второе свидание священника с пастухом произошло в мэрии, при многочисленных свидетелях. Опять Торель падает на колена.