– У меня есть пустая квартира, – сообщил я.
…Пристроив Лизу в трешку Гольдина, я снова набрал номер Эдика.
– Йес, – пробурчал тот.
– Извини, опять Ваня Подушкин тебя тревожит.
– Ну?
– Ты спишь? У вас же день начался.
– У меня выходной, – чихнул Эдька, – впрочем, теперь уже все равно. Говори.
– Видишь ли, одна из моих любовниц беременна, жить ей негде, а снять квартиру очень…
– Ваня, – перебил меня Эдька, – здесь, в Америке, продают чудесное средство, попьешь таблетки и станешь как новенький, маразм в обнимку со склерозом покинут тебя. Уже один раз ты будил меня, несчастного, по поводу сей совершенно незначительной проблемы, напомню свои слова: квартира не нужна, возвращаться в ближайшие годы не собираюсь, пусть твоя беременная живет у нас спокойно.
– Мой мозг не поражен старческими изменениями!
– Да?
– Пару часов назад я говорил с тобой о Вере, которую отвел в однушку Сони, а сейчас речь идет о Лизе, ее я хотел поместить в трехкомнатную.
Эдька издал звук, сильно напоминающий хрюканье.
– Их две?
– Да.
– И обе беременные?
– Верно.
– Ну ты даешь!
– Так уж вышло.
– Просто какой-то племенной осеменитель, – заржал Гольдин, – впрочем, извини. Ты, наверное, теперь примкнул к крылу людей, которые считают, что в России неблагоприятная демографическая обстановка, решил поспособствовать решению проблемы народонаселения? Очень патриотично!
– Хватит издеваться!
– Это вульгарная зависть, – веселился Гольдин, – лично у меня уже отсутствует юношеский задор, жить одновременно с двумя телками я завязал давно.
Мне пришлось выслушать все подколы друга, в конце концов Эдик заявил:
– Пусть вселяется, нет проблемы, только смотри, чтобы они не подружились и не выяснили, кто папочка их нерожденных деток, квартирки-то рядом.
– Подобное исключено! – заорал я.
– Ну-ну, – хихикнул Гольдин, – кстати, у меня еще дача пустует. Так вот, коли завтра подселишь туда очередную мадам с пузом, сделай одолжение, не трезвонь, заранее разрешаю использовать фазенду. Ради старого друга я готов на все, Сонька и Сарочка умрут, когда узнают!
– Не говори им ни слова, – взмолился я, – может, еще и обойдется, мне шум ни к чему.
Гольдин хмыкнул.
– Ладно, смолчу, только по поводу сохранения тайны не обольщайся, бабы сами растреплют, кстати, Николетта в курсе?
– Она знает лишь о Вере.
– А о второй?
– Нет.
– И как отреагировала твоя маменька, услыхав о перспективе стать бабушкой?
– Пока молчит, не звонит, не скандалит, не требует уложить ее в клинику, – объяснил я.
Эдик закашлял.
– Тут, в США, есть очень красивые украшения для могил, в Москву пока подобные не поставляются, куплю и пришлю. Экстравагантный венок из бисера, весьма оживит твое захоронение.
Я захлопнул крышку мобильного. Хорошо, когда есть такие верные друзья, как Эдька. Конечно, он сейчас от души веселился, но ведь и помог мне решить проблему. Ладно, можно временно перевести дух и заняться наконец-то работой. О том, как выбираться из сложной ситуации двойного отцовства, я подумаю завтра.
К дому заказчицы элитной сумочки я подкатил около восьми вечера. С одной стороны, поздно, с другой – еще вполне приличное время для нанесения визита.
Поглядев на клочок бумаги, я набрал телефон и, услыхав тихое: «Алло», бодро воскликнул:
– Позовите, пожалуйста, Галину Леонидовну.
– Вы не туда попали, – вполне вежливо ответила незнакомка.
Что ж, случаются подобные казусы, я вновь потыкал в кнопки.
– Можно Галину Леонидовну?
– Молодой человек, вы снова обратились не туда, аккуратно пользуйтесь телефоном.
– Извините, но, очевидно, сеть барахлит.
– Ну-ка, назовите номер.
Я продиктовал цифры.
– Это мой, – констатировала женщина, – я недавно сим-карту купила, ваша знакомая попросту сменила номер.
Я не стал расстраиваться, сейчас поднимусь на пятый этаж и поговорю с Галиной Леонидовной без предупредительного звонка.
Вход в подъезд охранял домофон, я помедлил секунду у двери, чтобы сообразить, как ответить на вопрос: «Кто там?», – поднял руку и отшатнулся.
Железная дверь распахнулась, выпуская наружу девочку-подростка с собакой на поводке.
– Пожалуйста, дяденька, – вежливо сказало беспечное дитя, – входите.
Я поблагодарил школьницу и прошел к лифту. Наверное, следовало предупредить воспитанного тинейджера о соблюдении правил безопасности, но я малодушно промолчал. В конце концов, за детей отвечают родители.
Галина Леонидовна оказалась столь же беспечна, как и только что встреченная мною школьница. Забыв даже спросить, кто там, она мгновенно распахнула дверь в квартиру и приветливо улыбнулась.
– Здрассти.
Я окинул взглядом крепкую, если не сказать полную шатенку и испытал легкое разочарование: на стройную блондинку Франсуазу хозяйка совсем не похожа.
– Вы к кому? – улыбалась тетка.
– Хотелось бы поговорить с Галиной Леонидовной.
– А хозяева уехали в Италию, – бойко ответила бабенка, – я ихняя прислуга, меня стеречь добро оставили.
– Вот незадача, – пробормотал я.
– А чего случилось? – жадно поинтересовалась домработница.
Я быстро оценил ситуацию и вытащил удостоверение. Но не то, где на обложке написано «Милосердие», а бордовую книжечку, украшенную золотым гербом.
– Разрешите представиться, начальник следственно-розыскного отдела Иван Павлович Подушкин.
– Ляля, – испуганно представилась поломойка, – ой, милиция.