– В босоножках?
– Так жарко ведь, – пояснила Аня, – вон она в сарафане.
Сначала Игорь не сообразил, кто такая «она в сарафане», но потом увидел на тумбочке журнал с фотографией красивой брюнетки. Девушка, с виду ровесница Игоря, была в сильно открытом красном бархатном платье, шею смуглянки украшало ожерелье, очевидно, очень дорогое. Под снимком шла подпись: «Арина Гофмайстер, единственная дочь Бориса Гофмайстера, красавица на выданье. Кому она достанется: принцу или чудовищу?»
– К ней поеду, – пояснила Аня.
Игорь потряс головой.
– К этой девушке?
– Ну да, – кивнула мама.
– Ты ее знаешь?
– Нет, – спокойно ответила Аня, – но вот об отце ее слышала, он украл наш клад. Пусть вернет, бог с ним, с ожерельем, мне деньги нужны.
Игорь схватил маму за руку.
– Пошли чаю попьем.
– Нет, я тороплюсь.
– Мама, на дворе январь, а ты нацепила босоножки, – попытался воззвать к голосу рассудка Игорь.
Аня засмеялась:
– Дурой меня считаешь? Эта Арина в платье, тепло сейчас.
Растерявшийся Игорь все же сумел удержать мать дома, он почти силой отволок Аню на кухню и сунул ей чашку с чаем. Мама отхлебнула из бело-синей посудины и засмеялась:
– Полагаешь, я сумасшедшая?
– Ничего такого я не думаю, – буркнул Игорь, понявший – мать окончательно теряет рассудок.
– А вот и нет, – весело заявила мать, – знаешь, кто такой этот Борис Гофмайстер?
– Нет, – печально ответил Игорь.
Мама ткнула пальцем в фото.
– Он отец этой девки.
Игорь кивнул, а Аня, не замечая угрюмости сына, продолжала:
– Я его знаю! Спроси откуда?
Юноша, решивший никоим образом не волновать мать, покорно повторил:
– Ну и откуда?
Аня подняла глаза на сына.
– О! Костю помнишь?
– Конечно, – кивнул Игорь, – а он тут при чем?
Анна засмеялась.
– Костя с Борисом в одном подъезде жили, Гофмайстер ювелир, и отец его тоже с камнями возился. Ювелирам-то нельзя на дому с золотом работать, статья за это полагается, но Борис тайком украшения делает. Так вот, когда Федор ожерелье привез, ну, то, из клада, Костя решил его Борьке показать.
– С какой стати? – удивился Игорь.
– Не перебивай, – вскипела мама, – тебе в то время ничего не рассказывали, зачем детей в дела взрослых впутывать, Федор злым стать мог. Слава богу, припадки у него приключались, когда ты в школе сидел. Мы с Костей боялись, вдруг профессора при тебе понесет, еще испугаешься, он прямо зверем становился, орал на одной ноте:
«Клад! Клад! Вот ожерелье, смотрите!»
Ну Костя, чтобы его успокоить, и ляпнул один раз:
«Верю, верю, настоящее оно, ювелир смотрел».
– Я помню эту ситуацию, – кивнул Игорь, – при мне дело случилось.
– Может, и так, – пожала плечами Аня, – только остального ты точно не знаешь! Костя на самом деле пошел к Борису, сказал мне: «Чем черт не шутит, вдруг эта железка и взаправду дорогая вещь».
Аня только посмеялась, но Константин, вернувшись, воскликнул:
– Борис пока оставил ожерелье у себя. Сам он, оказывается, лишь в новоделе разбирается, в антиквариате ничего не понимает, в пятницу покажет безделушку какому-то очень толковому специалисту.
– Забудь о железке, – рассмеялась Аня, – клад Билли Бонса, право, смешно!
Через неделю Костя принес украшение назад и заявил:
– Вещь современная, серебро, не самой хорошей пробы, в оправе стекляшки, в общем, три копейки поделке цена.
– А я тебе что говорила, – усмехнулась Анна.
Ожерелье отправилось в шкатулку, Федор постоянно держал ее при себе, частенько вытаскивал «произведение искусства» и рассматривал его в лупу. Незадолго до аварии он вдруг сказал:
– Анечка, это не мое колье.
– А чье? – улыбнулась женщина.
– Не знаю. Смотри сюда, у моей находки был орнамент из листочков.
– И здесь такой!
– Нет, – настаивал Федор, – загогулинок не хватает! Неси альбом с фото! Давай сравним, там снимки имеются, я, когда драгоценность нашел, с разных точек ее запечатлел.
– Выпей чаю, – попыталась сменить тему Аня, – с мармеладом!
– Тащи сюда архив, – заорал Федор.
Аня, поняв, что у профессора начинается припадок, не посмела перечить и покорно принесла требуемое.
Федор схватил лупу.
– Ага! – возвестил он через некоторое время. – Гляди!
Пришлось Ане тоже изучать фотографию, спустя пару минут она поняла, что имел в виду муж. Ожерелье на снимке имело возле застежки две каплевидные подвесочки из металла, крохотные, резные, сделанные, похоже, с большим мастерством, а у вещи, что лежала сейчас на столе, эти детальки отсутствовали.
Удивленная Анна указала на странное обстоятельство пришедшему с работы Косте. Тот нахмурился и поехал к Борису.
Вернулся шофер быстро, принес обожаемый Федором торт «Трюфель» и сказал:
– Ну и голова у вас, профессор, любую мелочь заметите, и память, как у слона! Правильно, имелись висюльки.
– Куда ж они подевались? – захлопала глазами Аня.
Костя потер озябшие руки.
– Чтобы определить возраст металла, надо кусочек от него отщипнуть, так Борис пояснил, вот эти висюльки и пали жертвой. Специально такие мелкие, малозначительные детальки «откусили», иначе как установить, что ожерелье именно Билли Бонс отрыл? Там целая наука об определении даты рождения украшений существует, ясно? Гофмайстер извинялся, говорил, что сначала одну бомбошку снял, ее для анализа хватало, но тогда дисгармония получалась, справа густо, слева пусто, ну и вторую тоже устранил!
– Понятно, – хором ответили все.
– Ну и хорошо, – улыбнулся Костя, – кому шоколадку с торта отдадим?
– Мне! – жадно воскликнул Федор.