– Зря ты так много читаешь, – укоряет меня она, – надо по деревьям лазить, стекла бить, а не в книжку носом сидеть, больно умным быть плохо. Ладно, спи, если молния сюда влетит, я веником ее выгоню.
– Молния – это электричество, – пытаюсь я образовать Тасю и получаю легкий шлепок вкупе со словами:
– Спи, умник! Электричество в лампочке, а молния от грома.
Сил спорить с няней нет, объяснять ей, что грохот появляется после электроразряда, а не наоборот, я не могу, глаза закрываются, тело наполняется покоем, сон мягко кладет теплую руку мне на веки.
Господи, отчего сейчас в голову лезут эти воспоминания?
– Тася! – крикнул я.
Домработница тут же принеслась на зов.
– Ванечка, – захлопотала она, – иди чайку глотни, я заварила свеженький и тостики пожарила. Ступай, милый, покушаешь и успокоишься.
– Прости, бога ради, – прошептал я, – сам не пойму, что на меня накатило!
– Ерунда, – отмахнулась Тася, – с любым человеком приключиться может. Вон Николетта цельными днями визжит, так я ее и не слышу, как к радио к ней отношусь! Дудит себе и дудит! Правда, сейчас, когда их две стало, надоедает чуток, но и то не беда. Не майся, Ваняша. Накось спинжачок, я отгладила его, будь он неладен. Кто ж такую моду ввел? Вот, к примеру, шерсть с лавсаном, махнешь утюжком, и ладно, а тут топчись у доски, пока не посинеешь.
Я встал со стула и неожиданно ощутил жуткую усталость. Если Николетта так же не способна руководить собой в момент припадка гнева и ей столь же плохо бывает после истерики, то маменьку следует пожалеть. Я, до сих пор считавший, что крикливость сродни распущенности, впервые понял: иногда скандальность симптом болезни. Очень надеюсь, что я не заразился какой-нибудь болячкой, которая превратит меня в психопата, топающего ногами и визжащего от ярости.
Я пошел к двери и вдруг замер. Владилен Семенович Бурмистров, бизнесмен, который дал мне координаты Григория Арапова! Он на моих глазах впал в ярость, превратился в безумное существо, причем совершенно ни за что оскорбил официанта, а потом в полном недоумении повторял:
– Господи! Да что это со мной происходит! Сам на себя не похож стал!
Неужели существует инфекция, вирус злобы? Вдруг он воздушно-капельным путем передался мне от Бурмистрова?
Сегодня Лиза, несмотря на жару, нарядилась в костюм с длинными брюками. Под ним была глухая кофта до горла, на голове сидела белая бейсболка, щедро украшенная разноцветными стразами.
– Ванечка Павлович, – замахала она наманикюренными ручками, – сюда, скорей, я нашла классный унитазик. Пошли быстрей, он с лифтом.
– Вы о чем говорите? – изумился я. – Имеете в виду, что нам сейчас предстоит воспользоваться подъемником?
Лиза звонко рассмеялась.
– Нет, Нора просила найти унитаз с лифтом, вот я и выполнила ее просьбу.
У меня, к сожалению, очень развито воображение. Перед моими глазами мигом возникла дивная картина. Вот вхожу я в клозет и вижу нечто огромное, устрашающе белое, фарфоровое. Сбоку доносится шум океанского прибоя, это гудит вода в трубах огромного диаметра. Где-то в вышине, почти под самым небом, висит бачок, а сбоку притулился лифт. Я подхожу к кабине и натыкаюсь на табличку «Ремонт». Глаза судорожно обшаривают туалет, и в конце концов я замечаю лестницу наподобие той, что ведет к вершине Останкинской телебашни. Ужас охватывает мою душу. Мне ни за что не успеть добежать до верха, сейчас случится конфуз.
– Ванечка Павлович, – вернул меня из грез в действительность бодрый голосок Лизы, – мы пришли.
Я вздрогнул и уставился на самый обычный унитаз.
– А где лифт? – вырвалось у меня.
– Показывай, – велела Лиза парню с бейджиком «Глеб» на груди.
– Замечательная модель, – заученно затарахтел юноша, – во-первых, то, о чем вы сразу спросили: лифт. Вот, действует безотказно.
Хитро улыбаясь, Глеб вытащил из кармана плоскую коробочку и ткнул в нее пальцем. Пластиковый круг медленно поднялся вверх.
– Опустится он сам, автоматически, – радовался Глеб, – представляете, сколько скандалов не состоится? Вечно женщины орут на мужчин, если те сиденье поднятым оставляют. Далее. Тут совмещены функции биде и фена.
– Фена? – переспросил я.
Глеб снова ткнул в коробку. Из недр унитаза послышалось мерное гудение.
– Вы руку поднесите, – предложил продавец, – чувствуете теплый воздух? Еще здесь есть пульверизатор для духов, диспенсер с мылом, радио и диктофон.
– Диктофон? – снова пришел я в изумление. – Зачем?
– Не знаю, как вам, – вздохнул Глеб, – а мне самые дельные мысли приходят в голову в момент… э… ну, в общем, вы поняли. Только выйду из туалета и сразу все идеи забуду, а так можно их мгновенно записать, крайне удобно. Естественно, унитаз подключен к Интернету.
– Что? – подскочил я. – При чем тут Всемирная паутина?
Глеб покосился на Лизу, потом вздохнул.
– Ритм жизни теперь суровый, у людей ни секунды свободной нет. А тут взял комп и сиди. Тут у нас на днях эту модель один брокер покупал, так радовался как ребенок от того, что ни на минуту от работы теперь отвлекаться не станет!
Я уставился на чудо сантехники. У меня есть приятели, вернее, бывшие однокашники, мы вместе учились в Литературном институте, Кирилл Шоков и Никита Мартемьянов. Оба они были неплохими, подающими надежды поэтами и при других жизненных обстоятельствах могли бы заниматься литературным трудом. Но сегодня в нашей стране, сочиняя вирши, ничего не заработаешь, поэтому Кирилл и Никита переквалифицировались в брокеров. Они достигли определенных успехов, и мне никогда не понять, чем они занимаются. Раньше приятели были вполне нормальными людьми, теперь же похожи на сумасшедших, ни о чем, кроме как о своей работе, они разговаривать не в состоянии. Этой зимой Никита праздновал день рождения, пригласил нас в ресторан, где угостил великолепным обедом. Но насладиться в полной мере медальонами из телячьей вырезки мне мешала беседа, которую вели два невменяемых брокера. Мало того что я не понимал почти ни одного слова: друзья произносили странные фразы, напичканные специфическими терминами, так у них еще постоянно трезвонили многочисленные мобильные телефоны. Кирилл с Никитой хватали трубки и рявкали:
– Бери.
– Покупаю.
– Сбрасываю.