– Риммы там нет! – воскликнула она. – Мне вообще никто дверь не открыл.
– Здесь она тоже больше не живет, – попыталась вразумить девчонку Валя, – съехала давно.
– Но в Куркине нет никого.
– На работе она, наверное.
– Нет! Должна дома сидеть, – топнула ногой гостья.
Валя начала сердиться.
– Ко мне-то какие претензии? Я за соседок не ответчица.
– Врете небось! Покрываете Римку! – вдруг зарыдала девушка. – Так и передайте ей, я все знаю! Пусть перестанет!
Валя попыталась вытолкнуть истеричку из прихожей, но не тут-то было. У невысокой хрупкой девушки оказались железные мускулы, она вцепилась ледяными пальцами в плечи Валентины и занудела:
– Передайте ей записку!
– Но Римма тут больше не живет!
– Передайте!
– Я ее не увижу.
– А-а-а… брешете!
На этой стадии разговора до Алеутовой дошло: к ней заглянула сумасшедшая. От такой можно избавиться, только выполнив ее просьбу.
– Хорошо, – сдалась Валентина, – пиши.
Девица вырвала из записной книжки листок, поводила по нему шариковой ручкой и протянула Алеутовой.
– Вот, отдайте Римме.
– Ладно.
– Не забудьте.
– Ни в коем случае, – продолжала подыгрывать психопатке Валентина, – как увижу, так сразу.
– Завтра!
– Именно так, – бубнила Валя, надеясь, что помешанная уйдет.
– Скажите, Ира Кисова приходила.
– Да.
– Она все знает.
– Хорошо, – машинально отвечала Валя, раздумывая меж тем, каким образом добраться до телефона и кого лучше звать в создавшейся ситуации: медицину или милицию?
– Скажите, она все знает, – твердила Ира, – про квартиру и махинации. Вот! Если они не прекратят, плохо ей будет! Убью Римму, сама! Такой жить незачем! Ясно?
– Ясно, – испугалась Валя.
Похоже, Ирина не настолько безобидна, она агрессивна и не в состоянии держать себя в руках. Вон какая бледная, губы трясутся!
И тут Валя, набрав в грудь побольше воздуха, рявкнула:
– Топай отсюда!
С этими словами она что есть силы толкнула Иру, та пошатнулась, сделала пару шагов назад и очутилась на лестничной клетке. Алеутова мгновенно захлопнула дверь и прижалась к косяку. Ноги у нее тряслись, спина похолодела. С той стороны послышался стук и вопли.
– А-а, покрываешь ее! Квартира! Деньги!
– Убирайся, пока ментов не вызвала, – заорала Валя, теперь, защищенная дверью, она перестала бояться.
Вопль стих. Валя осторожно посмотрела в глазок. Перед лифтом было пусто.
– Во как, – качала она сейчас головой, – Римма мошенницей стала. Ясное дело, обманула эту Иру придурочную, то ли квартиру у нее отобрала, то ли деньги.
Я, пытаясь разобраться в ситуации, снова спросил:
– С чего вам в голову пришла идея о махинациях с жилплощадью?
Валя подбоченилась:
– Так не дура же я, газеты читаю, а в них через раз про такое пишут! Вот Римка чем занимается! С какой бы стати этой Ире про квартиру и деньги кричать? Все ясно как на ладони! Небось поэтому девка и спятила, лишилась накопленного и помутилась рассудком.
– Не сохранилась у вас случайно записка Ирины? – осторожно осведомился я, великолепно осознавая эфемерность собственной надежды.
– В ящике валяется, – неожиданно ответила Валя, – хотите глянуть?
– Сделайте одолжение, – кивнул я, – буду очень вам признателен.
В машине я развернул листочек и прочитал написанные аккуратным «учительским» почерком слова: «Римма! Я все знаю! Немедленно прекрати давать улучшители! Убью тебя! Сама! Ни в какую милицию не пойду! Я тебя зарежу! Немедленно мне позвони! Ира». Чуть ниже подписи стоял номер телефона.
Я аккуратно сложил бумажку и сунул ее в барсетку. Может, добрая, но недалекая Валентина права? Вдруг Римму убили из-за махинаций с квартирами?
Я очень хорошо помню, какие ужасы печатали газеты, когда в России начал образовываться рынок риелторских услуг. Людей запугали настолько, что бизнес чуть было не увял на корню. Москвичи рассказывали друг другу страшные истории об одиноких людях, продавших от бедности свои квартиры и исчезнувших из жизни навсегда, о бедолагах, которые купили новые хоромы, а через год после вселения обнаружили, что у квартир есть еще один хозяин: зэк на зоне, сиротка в интернате или дышащая на ладан бабушка с армией половозрелых внуков-наследников. Но многие мои приятели меняли свои жилища, и никто из них не попался в лапы мошенников, не все риелторы жулики, большинство работает честно, но газеты любят писать не о них, а о паршивых овцах в стаде.
Мне надо поговорить с Ирой, но сегодня беседа не состоится, потому что уже поздно и пора домой. Что, интересно, поделывают Николетта и Мэри? Надеюсь, они не придумали новой забавы в торговом зале супермаркета!
Словно подслушав эти мысли, зазвонил мобильный. Я взял телефон.
– Вава! Ты забыл?
– Нет! А что?
– Забыл!
– О чем речь?
– Безобразие!
– Я великолепно все помню.
– Да? Тогда мы спускаемся.
– Куда?
– К подъезду.
Я закашлялся:
– Прости, Николетта…
– Ага, забыл!
– Я не успел еще подъехать, попал в пробку, – не моргнув глазом соврал я, пытаясь сообразить, в какую степь обещал отвезти маменьку. Сообщить ей, что забыл, нельзя, при каждом удобном и неудобном случае Николетта будет потом возмущенно восклицать: «А помнишь, в таком-то году нарушил мои планы, проявил редкостное невнимание вкупе с удивительным безразличием».
Нет, нужно твердо стоять на своем: помню все, виновата пробка.
У родного подъезда я оказался быстро, вопреки моим заверениям на дорогах по непонятной причине было мало машин.