– Но дочери Храма все-таки предпочитают пить именно из них, – возразил Хакмар, берясь за стоящий на специальной полочке чеканный кубок для питья и тоже наполняя его до краев. – Хотел бы я взглянуть, как вы из своего Огня создадите вот такое! – и он многозначительно похлопал по висящему на поясе мечу. Мальчишка чувствовал себя обиженным – мало того что приперлись к ним в горы, куда их никто не звал, так еще и пытаются доказать, что их жалкие поделки-однодневки могут сравниться с бессмертным горным мастерством?
– Меч из Голубого огня? – хмыкнула жрица. – О да, такое и я хотела бы увидеть! А что это егет наследник вооружился? Разве дорога к вашему драгоценному деду небезопасна?
Хакмар невольно прикрыл рукоять меча ладонью. Потом усилием воли разжал стиснутые пальцы – даже если проклятая ведьма носом по мечу водить будет, все равно не поймет, чем этот клинок отличается от других. Интересно только, откуда она знает, что он собрался к деду!
– Кто может на меня напасть, если ваш Храм оставил подгорным коневодам только охотничьи луки и ножи для мяса. Они такие же егеты, как и мы! А им запрещено даже прикасаться к мечам!
– Храм всегда прав, – невозмутимо заявила жрица, неторопливо двигаясь в сторону выхода. – В языке вашего драгоценного деда десяток слов для обозначения кровной мести. Если бы не запрет – враждующие роды давно бы перебили друг друга.
Хакмар криво усмехнулся: нашлась тоже – знаток подгорного племени!
– Когда меня направляли в гору вместо вашей старой жрицы…
Хакмар не сразу понял, что жрица снова пустилась в рассуждения о его родной горе.
– …я думала, что меня тут встретит злоба и враждебность…
– А на самом деле вас тут ждали с распростертыми объятиями, – не выдержав, съехидничал Хакмар.
– Вы про «кузнеца»? – не менее ехидно поинтересовалась жрица, растопыривая руки, точно как гонявшийся за ней железный монстр. – Даже несмотря на это, я все больше понимаю… – она остановилась и повернулась к Хакмару – маленькая, но все равно на полголовы выше, чем тринадцатидневный мальчишка, – что мне здесь нравится!
Они стояли у полукруглого выхода из горы – каменной арки, высокой, но кажущейся скромной на фоне громадного предвратного пещерного зала. Сквозь распахнутые ворота из цельных железных листов в пещеру врывался ветер предгорий, заставляя непривычную к теплу жрицу болезненно морщиться. Она огляделась по сторонам и усмехнулась, ловя любопытные и настороженные взгляды, которые снующие туда-сюда озабоченные люди кидали на юного наследника клана – и проклятую храмовницу.
– Я хотела бы, чтобы и вы, наследник, и ваш отец, и все люди клана тоже поняли – я не враг Магнитной горе!
– Я… – Отец бы знал, что отвечать, а он совершенно растерялся! – Я… Я только хотел поблагодарить вас… – с усилием выдавил Хакмар. А что – надо же что-то сказать. – Я видел, как на полигоне вы пытались нас защитить.
– Я надеюсь, это единственное, что вы тогда видели, наследник Хакмар. Очень надеюсь, – многозначительно произнесла жрица. – Поверь мне, мальчик… – она наклонилась к Хакмару, и он с отвращением стряхнул голубые волосы, упавшие ему прямо на лоб. – Существует нечто, способное принести больше бед, чем голубоволосая ведьма, всюду сующая свой нос!
– Ну и что же это? – буркнул Хакмар. Несмотря на весь егетлек, больше всего ему хотелось совершенно по-детски дать в лоб противной тетке. Нашла мальчика!
– Это настоящее возвращение черного кузнеца! – прошептала жрица и, повернувшись на пятках, стремительным шагом двинулась обратно в гору, оставив Хакмара стоять у распахнутых ворот.
– Нравится ей, понимаешь, – сердито бормотал Хакмар. – Добра она, понимаешь, желает! Нашла… Прости, Высокое Небо, за грубое слово: нашла чудака – верить ей!
Неприятно теплый после прохлады пещер ветер разметал его волосы, и Хакмар остановился, подвязывая их кожаным ремешком, как в кузнице.
Из-за горы еще пробивались последние Закатные лучи ушедшего на другую сторону вершин Сумэру солнца. Разрезая уже сгустившиеся Ночные тени, на каменистые предгорья ложились длинные полотнища света, ярко-красного, как… как тот Огонь, что он видел в испытательной пещере. Хакмар торопливо отвел взгляд. Берущий свое холод уже высушил пробивающиеся между камнями стебли травы, и они с сухим треском ломались под подошвами Хакмаровых кожаных бродней [7] , иногда больно кололись даже сквозь плотные рабочие портки.
Хакмар все дальше уходил от широкого торгового тракта в предгорье. Наконец он торопливо огляделся по сторонам, прислушался… Здесь, на открытой местности, он всегда чувствовал себя неуверенно. Слишком много пространства. Слишком много воздуха. Слишком много звуков – шелест сухой травы, завывание ветра… Ладно, тянуть нечего. Хакмар торопливо отодвинул в сторону приметный камешек и запустил руку под него. Пальцы торопливо нашарили плотную промасленную кожу – и Хакмар вытащил наружу длинный сверток. Еще огляделся и, зажав сверток под мышкой, побежал вниз по склону.
Земля под ногами постепенно переставала идти под уклон, становясь все ровнее и ровнее. Проступающие сквозь нее макушки каменных валунов становились все реже. Хакмар натянул на обожженные руки тонкие кожаные перчатки и, раздвигая перед собой колючие стебли, пошел через сплошное поле высокой травы. Он настороженно поглядывал вокруг, но их появление, как всегда, пропустил. Бесшумно, будто гонимые ветром клочья тумана, из царящих над предгорьями Сумерек возникли лошади, которых словно несло над травой – словно мерзлые стебли расступались сами. Сзади послышалось негромкое и слегка насмешливое фырканье. Хакмар почувствовал, как теплое дыхание обдало ему шею. Стремительно обернулся… Гладкие конские бока – гнедые, и вороные, и серые – беззвучно скользили вокруг него. Огромные влажные очи разглядывали его задумчиво и в то же время с явным озорством. Шелковистый хвост вдруг коротко хлестнул Хакмара по лицу. Мальчишка стоял, не шевелясь. Он слишком хорошо знал, что не все кони здесь – на самом деле кони, и усесться на одного из них значит смертельно обидеть. Потому он просто ждал. Вдоволь набродившись вокруг него и нафыркавшись, табун расступился. Совсем молодой, еще не ходивший под седлом жеребчик, светло-серый, как сам богатырский Акбузат, конь Урал-батыра, ткнулся бархатистыми губами ему в волосы. Прошелся впритирку, подталкивая… Хакмар оказался рядом с другим жеребцом. Замешкался на мгновение – конь был рыжим, с яркой медно-огненной гривой! Да что это нынче вокруг него, как сказали бы Минька с приятелями, какой-то этюд в багровых тонах!
Конь ободряюще заржал, и, ухватившись за гриву, Хакмар взлетел ему на спину и стиснул коленями гладкие бока. Мягким стелющимся галопом рыжий жеребчик понесся по степи. Табун ринулся вслед за ним.
Страшным усилием Хакмар подавил нарастающую панику. Верхом-то ездить он умел – спасибо маме и деду, но вот гонять без седла ему почти не приходилось. Да еще прямо в середине бегущего табуна. Куда ни глянь, вокруг только конские спины, а ниже – сплошные копыта. Некоторые даже кованые, он точно знал – сам ковал.