Когда Жанна зашла в аптеку, выяснилось, что лекарства настолько дороги, что она не в состоянии купить даже одну упаковку. Безнадежно пожав плечами, уныло опустила уголки губ. Вот и наказание ей за глупость. Просить денег у родителей она никогда не станет. Сказать о ее болезни Павлу? В душе тут же поднялась такая буря протеста, что она ожесточенно сжала кулаки.

Да никогда! Она теперь на него даже смотреть не может, не то что говорить и что-то объяснять. Маятник качнулся в обратную сторону и она поняла, почему говорят: «От любви до ненависти один шаг». Теперь она его ненавидела. Ненавидела по-настоящему, с горечью и жаждой мести. Почему в их истории страдания достались исключительно ей, а он ходит как ни в чем ни бывало? Это же так несправедливо!

За пару часов до отъезда в Ивановку ее как магнитом потянуло к корпусу физиков. Но едва завернула за угол, как увидела душещипательную картинку: Павел обнимал какую-то девицу, целовал и кружил. Она же, ухватившись за его шею, висела на нем, как куль муки, и громко хохотала.

Это оказалось последней каплей. Жанна повернулась и быстро пошла, почти побежала, обратно. Какая же она дура, что подспудно надеялась на его раскаяние. Но теперь достаточно. Теперь она даже имя его слышать не желает!

Летом она отдохнула, оправилась и даже помирилась с Александром. Они, как и прежде, ходили купаться, катались верхом и непринужденно болтали. Правда, когда к ним присоединялась Аня, он почему-то замыкался и почти не говорил, что давало повод Аньке лишний раз уколоть ее, говоря, что она дружит с настоящим бирюком.

Каникулы пролетели одномоментно и она вернулась в общагу, в ту же комнату с той же подружкой. Юлька ни о чем ей не напоминала, и она потихоньку начала забывать свою неудачную любовь, тем более, что Павел ничем о себе не напоминал. Конечно, зачем ему она, когда вокруг полно кандидатур куда перспективнее, чем какая-то заурядная деревенская девчонка.

Теперь ей были неприятны все мужики, вместе взятые, и когда какой-нибудь парень пытался с ней познакомиться, она разговаривала с ним таким неприязненным тоном, что он отлетал от нее, как ошпаренный. Иногда Юлька упрекала ее за это, но Жанна только брезгливо морщилась. Больше она никогда не купится на криводушное мужское внимание, она пуганая ворона и прекрасно знает, чем оно грозит.

Глава четвертая

Юрий с размаху стукнул по плечу бывшего однокурсника.

– Ба! Да это гроза девичьих сердец! Господин Новицкий собственной персоной! Давно из доблестной?

Обернувшись, Павел снисходительно посмотрел на друга.

– Недавно. Еще к гражданке не привык.

Юрий обошел его кругом, как памятник и восхитился:

– Ничего ты заматерел! Косая сажень в плечах! В аспирантуру не собираешься?

Тот пренебрежительно взмахнул рукой.

– Да кому это надо – получать жалкие гроши в этой науке. Я в приличной фирме работаю и зарплата у меня приличная. А ты как?

– Да как – нищий аспирант. Ну, сам понимаешь. – Усмехнувшись, предложил: – Не хочешь на наш новогодний концерт самодеятельности сходить? В зале будет столько интересных мордашек. Молодость вспомнишь.

Павел поморщился. Он подобными подвигами больше не гордился.

– Да не надо мне этого больше. Повзрослел, наверное.

– Что, армия человеком сделала?

Павел презрительно сморщил нос.

– Армия только инвалидом сделать может. Я хоть и лейтенантом служить ушел, а всё равно досталось. – Но приглашение однокурсника отвечало его намерениям, и он согласился: – Ладно, давай сходим. Мне одного человечка увидеть надо.

Юрий попытался допытаться, какого именно человечка, но Павел своих замыслов не выдал.

Расставшись с университетским дружком, быстро пошел по проспекту, вспоминая прошедшее, такое безрассудное и такое, как выяснилось, счастливое время. Память услужливо напомнила то, что было.

Безрезультатно поговорив с Жанной и чувствуя себя совершенно паскудно, решил дать ей время, чтобы она смогла воспринимать всё адекватно. Очень часто, вместо того, чтобы заниматься, приходил к общаге гуманоидов и гадал, успокоилась она или еще нет. Тосковал по ее телу, по их безумным ночам и понимал, что вряд ли что-то подобное будет с другой девчонкой. Хотя кто его знает?

После защиты диплома хотел идти к Жанне, поговорить серьезно, но вся их группа, собравшаяся возле корпуса, была настроена на редкость легкомысленно, и далеко уйти ему не удалось. Светка, в восторге от защищенного диплома, кинулась к нему на шею и принялась целовать, крича, что она ему жутко благодарна. Если учесть, что большая часть ее диплома и в самом деле была написана им, то поступила она правильно. Но ему были неприятны ее поцелуи и он с силой ее покружил, исключительно для того, чтобы отстала.

Она в самом деле отлипла, повиснув уже на Юрке, и он, проболтав с однокашниками больше получаса, смог наконец удрать. У общаги столкнулся с выходящей из нее Жанной и решительно перегородил ей дорогу.

Она взглянула на него с такой надменно-брезгливой миной, что он враз завелся.

– Пойдем поговорим? До автобуса у тебя еще есть время. Я тебя потом отвезу. – Это прозвучало с излишней бравадой, но он ничего не мог с собой поделать. Под ее брезгливым взглядом у него невольно выросли колючки, как у ежа.

Она молча обошла его, как столб, внезапно возникший у нее на пути. Он еще раз загородил ей дорогу и протянул руку, чтобы забрать сумку, но она внезапно с силой толкнула его в грудь и прошипела, как змея:

– Я не хочу тебя больше видеть! Никогда! Запомни это!

Ее глаза сверкали такой неистовой ненавистью, что Павел побледнел. Сделав шаг назад, проговорил, напрасно пытаясь совладать с волнением и досадой:

– Ну, если ты действительно этого хочешь!

Не соизволив ответить, Жанна быстро прошла мимо, а он остался стоять, где стоял, не посмев сделать ни одного шага ей вслед. Потом долго думал, почему. Что его остановило? Он ведь всегда был на редкость своевольным, и слова, пусть и сказанные в гневном запале, его никогда не пугали. Неужели почувствовал, что всё сказанное ею – правда, и он с самом деле ей больше не нужен? Что ж, ее трудно за это винить.

Придя домой, решил вышибить клин клином и позвонил одной из своих непритязательных подружек. Инке, как и ему, делать было нечего, и она охотно согласилась прошвырнуться с ним по набережной. Посидев с ней в кафе и выслушав откровенный намек, вдруг понял, что он вовсе не хочет ложиться с ней в постель. Оглянувшись вокруг, пристально оглядел всех девчонок, оказавшихся в его поле зрения. Никто из них не заинтересовал его даже до того, чтобы перекинуться с ними даже парой слов, не говоря уже о всяком прочем.

Разочарованной Инне сказал, что слишком устал, чтобы ублажать ее в постели. Всю ночь занимался, сама понимает – защита диплома это не фунт изюму. Отвез ее домой, а сам еще долго сидел в машине у подъезда, с трудом справляясь с накатившей хандрой. Еще совсем недавно, когда у него была цель достойно окончить универ, и надежда, что Жанна опомнится, жить было несравнимо легче. А что ему делать сейчас? Не в деревню же за ней гнать? Вот смеху-то будет.