– Мишка, ты лопнешь!
Брат отрицательно мотнул головой.
– Да с чего это! Я с утра ничего не ел!
Она снова посмотрела по сторонам.
– А где Александр?
Мишка фыркнул.
– А я почем знаю! Он мне о своих передвижениях не докладывает!
И Аня решила, что Сашки нет, потому что тот ревнует Жанну. Обидно, конечно, столько лет ухаживать, а потом получить от ворот поворот. Она посмотрела на молодоженов. Красивая пара, кто спорит? Но все-таки ей так жалко Александра!
Жанна повернулась к новоиспеченному мужу, и платье на ней засверкало холодными искрами. Аня вспомнила, как они гоняли за свадебными принадлежностями аж в Екатеринбург. Если бы не Ирина Ивановна, поехавшая с ними, Жанна ни за что такое дорогое платье бы не купила. Оно такое непрактичное, куда потом его надевать?
Аня снова посмотрела на молодоженов и заметила, что Павел потемнел и стал каким-то скованным, а Жанна с проказливым видом уставилась в тарелку. Что же произошло?
После регистрации Павел расслабился. Все самое страшное позади, что может произойти за свадебным столом? Но тут к его плечу с милой улыбкой склонилась Жанна. Лукаво поглядывая на насторожившегося жениха, проговорила:
– Ты знаешь, я решила не одевать сегодня белое белье. Какая из меня невинная невеста, правда? Поэтому я выбрала темно-розовый корсет и шелковые трусики с кружевными вставками. На мой взгляд, очень мило. Вечером скажешь, понравилось тебе или нет.
Почувствовав, как низ живота свело тугим узлом, бедняга потемнел. Ему хотелось шваркнуть чем-нибудь об стол, но приходилось сидеть смирно, изображая вполне довольного жизнью молодожена.
Не сумев скрыть возмущение, гневно прошипел:
– Ну и язва ты, Жанка! Ну, берегись! Доберусь я до тебя вечером! И на помощь не зови!
Невеста благонравно опустила застенчивый взор, являя собой воплощение скромности и тихого достоинства. И только чуть подрагивающие от смеха плечи выдавали ее истинное настроение.
После Нового года Наталья родила сына. Вся родня Александра была довольна. Первенец, продолжатель фамилии! Но Сашка по-прежнему приходил под окна Ани и подолгу сидел, растравляя боль. Павел несколько раз пытался с ним поговорить, но тот отмахивался.
– Что ты понимаешь? Живешь с любимой женой, вот и живи!
Разговора не получалось, и Павел уходил в дом, не зная, чем можно помочь в такой ситуации. Рассказал об этом Жанне, и она сочувственно вздохнула. Но сказала вовсе не то, что думал услышать Павел.
– Конечно, Наталье тяжело. Сначала один мужик к другой бабе переметнулся, сейчас собственный муж нос воротит. Но зато у нее дети есть.
Павел понимающе посмотрел на нее, но промолчал. Жанна сделала вид, что его молчание ее вовсе не заботит, но глаза у нее потемнели от печали.
Через неделю он сообщил Жанне:
– Я записал тебя на прием к лучшему гинекологу области. Едем завтра.
Жанна всполошилась.
– Как завтра? Я не готова!
Он сурово возразил:
– Тебе дай волю, и ты готова не будешь никогда! Хватит уже в чужие коляски заглядывать! Давай попытаемся своего малыша завести!
Это было правдой, и Жанна замолкла. На следующий день они приехали в центр, к областной больнице. Гинекология была на пятом этаже, и мужчин на этаже не было ни одного. Ожидающие приема женщины с неодобрением смотрели на вторгшегося в их владения Павла. Но тому все было нипочем. Он решил войти к доктору вместе с женой, чтобы слышать результат своими ушами, а не в скудном пересказе Жанны.
После обследования они сели рядышком на кушетку и Жанна замерла, готовясь к худшему. Павел с сочувствием поглядывал на жену. Она храбрилась, но было видно, что все это напускное. Но вот гинеколог, пухлый добродушный дядька, закончил просматривать анализы.
– Так, так!
Он отложил карту, и Жанна замерла в ожидании вердикта. Павел обнадеживающе пожал ей руку.
– Ничего хорошего, конечно, нет, но все поправимо. В последнее время, к счастью, в лечении гормональных сбоев наметился существенный прогресс и появились лекарства нового поколения. Так что через пару-тройку месяцев лечения все придет в норму.
Жанна всхлипнула, и Павел быстро обхватил ее рукой. Врач исписал пару страниц стремительным неразборчивым почерком, выписал несколько рецептов, и пара вышла из кабинета.
Павел молча поглядывал на Жанну. Та нервно огляделась по сторонам, будто забыв, где они находятся.
– Зайдем в аптеку?
Она кивнула. Выкупив кучу разных препаратов, заехали к родителям Павла. Видя, что жена сидит как на иголках, Павел не стал ночевать, как предполагал поначалу, а погнал обратно в Ивановку. Вечером Жанна со странным чувством выпила первую таблетку. Вид у нее при этом был такой встревоженный, что Павел счел необходимым пообещать:
– Вот увидишь, все будет хорошо!
Жанна глухо согласилась:
– Конечно, а иначе для чего стараться?
Но никаких изменений за три месяца не произошло. Когда они снова приехали к тому же доктору, Жанна уже отчаялась. Удивленный доктор снова отправил ее сдавать анализы.
На следующий день Жанна с Павлом так же, как три месяца назад, сидели рядом к кабинете, а доктор просматривал результаты анализов. Хмыкнув, повернулся к супругам.
– Не знаю, будете ли вы рады или нет, но у вас беременность четыре недели! Поэтому и цикл не возобновился.
Жанна решила, что ослышалась.
– Но как так может быть?
Врач насмешливо усмехнулся.
– Обыкновенно. Я бы даже сказал, стандартно. Это бывает каждый раз, когда яйцеклетка встречается с жизнеспособными сперматозоидами. А сперматозоиды, я думаю, были очень даже жизнеспособными. – И он лукаво посмотрел на Павла.
Домой Жанна не ехала, а летела. Не верилось, что закончилась несчастливая полоса в ее жизни, и она снова стала полноценной женщиной. Павел, уверенно ведя машину, что-то весело насвистывал. Но перед самым селом вдруг сказал:
– Конечно, хорошо, что у нас будет ребенок. Но все-таки хочу, чтоб ты знала – ты мне дороже всех детей на свете!
У Жанны перехватило дыхание – так торжественно прозвучали эти слова.
– Я тоже тебя люблю. Но все-таки наших детей я буду любить не меньше.
Его успокоило ударение «наших», и Павел широко улыбнулся.
– Ну, спасибо! Очень рад, что ты не вышвырнешь меня за ненадобностью.
Жанна удивленно спросила:
– Я не понимаю, ты что, не рад?
– Рад, конечно. Но больше за тебя. Мне ведь главное, чтобы ты была рядом. А ребенок? Не знаю, честно говоря. Он для меня какой-то… – он с трудом подобрал нужное слово, – абстрактный.