— Дядя позвал бы меня… Я сказала бы, что ничего не знаю, что глупо прятать украденные деньги под свою же подушку, ведь идиотство, да?
— Ага, — кивнула Белла, — глупее и не придумаешь!
— Вот! Я хотела внушить дяде, что доллары взяла Белла!
— И сунула тебе в постель? — хмыкнул я.
— Да!
— Зачем?
— Чтобы меня оболгать и опорочить! Дядя должен был обозлиться и наказать ее! — закричала Клара, вновь рушась на колени. — Но вышло-то иначе! Он меня даже слушать не захотел, все изорвал…
— И тогда ты озвучила мне мысль про Беллу, — покачал я головой.
— Да!!! О-о-о, какая я дрянь! Прости, Беллочка, прости.
Дочь Кузьминского широко распахнула глаза. Честно говоря, зная ее взрывной темперамент, я перепугался. Сейчас Белла кинется на Клару, и от последней полетят клочки по закоулочкам…
Но неожиданно ничего подобного не произошло. Белла шлепнулась рядом с Кларой.
— Это ты меня прости! Я издевалась над тобой постоянно.
— Ты святая, а я дрянь!
— Нет, наоборот, это я довела тебя до такого поступка!
— Беллочка!
— Кларочка!!!
Одновременно заревев, девчонки бросились друг другу на шею. Я вздохнул с облегчением и спросил:
— Ну что, пойдем объясняться к Сергею Петровичу?
— Нет, — хором ответили капризницы.
Потом Белла добавила:
— Мы сами, без тебя.
— Ладно, — кивнул я, — только скажи, Клара, ты когда брала пачку, в столе еще лежали деньги?
— Ага, — кивнула она, — много, точно не знаю сколько.
Я пошел к себе и лег в кровать. Тело налилось свинцовой тяжестью, глаза начали слипаться. Больше всего я устал от женских истерик и от выяснения отношений. По мне, так легче вырыть канаву или протопать пешком пятьдесят километров, чем разбираться с дамами, выслушивая, кто кому что сказал! Вот поэтому я и не женился до сих пор, хотя пару раз чуть было не сморозил глупость.
Внезапно дверь в мою комнату распахнулась.
— Иван Павлович! — взвизгнула Лариса.
Я вынырнул из объятий Морфея и сел.
— Что тебе?
— Там…
— Где?
— В гостиной… на люстре…
— Что?
— Висит…
Я нашарил тапки.
— Лариса! Умоляю, иди спать.
— Я только вас разбудила, — шепотом заявила экономка, — вы лишь гляньте… Может, мне кажется, может, я сошла с ума, а?
Пришлось надеть халат и идти за прислугой.
— Я убрала в столовой, — тихонько объясняла Лариса, — и решила посмотреть, все ли в гостиной в порядке, открыла дверь… а там… висит… Вот и не знаю, вдруг это глюки, а?
Нора платит мне отличный оклад и зимой предоставляет две недели отдыха. До сих пор я был доволен условиями труда, но сейчас в голову закралась мысль: может, попросить еще один отпуск? Летом? Честно говоря, живя в доме у Кузьминского, я устал, словно охотничий пес. Ни одной ночи не удалось поспать спокойно.
Я открыл дверь гостиной и вздрогнул. В большой комнате никогда не задергивают занавески. Дом Сергея Петровича стоит на участке размером с гектар, соседей поблизости нет, стесняться некого. Лунный свет бил в окно. В его серых лучах мебель: диваны, кресла, маленькие столики, ковер — казалась черной. Мизансцена напоминала кадр из триллера, а особенно ужасной ее делало нечто, очень похожее на женскую фигуру, свисавшую с большой люстры.
На секунду мне показалось, что я и впрямь вижу висельницу. В голову ударил жар. Потом я сообразил, что у «тела» нет ног. Лариса Викторовна тихонечко поскуливала сзади. Зрелище было таким страшным, что я с трудом сдержал крик ужаса.
Огромным усилием воли я взял себя в руки и догадался зажечь свет. Люстра вспыхнула десятком веселых огней, призрачная темнота исчезла. Диваны и кресла обрели обычный цвет, ковер заиграл красками… Я уставился на «труп» и сразу понял, что передо мной… серое платье с воланами и кружавчиками. То самое, которое я сначала, найдя в корзине для белья у Валерия, отвез Норе, а потом, по ее приказу, вернул назад.
Кто-то повесил платье на вешалку и прицепил ее к люстре.
— Оно настоящее? — прошептала Лариса.
Я кивнул. И тут экономка завыла, словно паровозная сирена:
— Глафираааа! Глафираааа!!!
Я попытался закрыть ей рот рукой, но обезумевшая баба довольно больно укусила меня за пальцы и добавила мощности в крик.
— А-а-а-а…
Естественно, тут же захлопали двери, заскрипели ступени, и в гостиную влетели Сергей Петрович, Белла и Клара.
— Это что? — гневно спросил Кузьминский.
— Вау! — взвизгнули девицы.
— Платье, — быстро ответил я, — всего лишь простой кусок шелка!
— Это Глафирино, — залепетала Лариса, — о-о-о… узнала его! Значит, она и впрямь сюда приходит!
Белла и Клара заорали и бросились в коридор.
— Немедленно замолчи, — прошипел Сергей Петрович.
Но Ларису было не так просто заткнуть.
— Сняла платье, — вопила она, — а сама ушла, но вернется за ним! Обязательно! Вот увидите! Она всех тут убьет, всех!!!
Побледневший Сергей Петрович смотрел на экономку. Внезапно Лариса перестала кликушествовать и спокойно спросила:
— Знаете, почему привидение начинает преследовать семью? Знаете?
— Нет, — машинально ответил я.
— Это значит, что тут живет убийца, — словно вещий ворон, закаркала Лариса, — призрак дает понять: он все знает! О… тут было преступление! О… о… о!
Сергей Петрович рухнул в кресло. Я пожалел хозяина — похоже, бабы его тоже доконали.
— Немедленно снимите платье, — велел Кузьминский, — и дайте его мне.
Я выполнил приказ. Сергей Петрович скомкал одеяние и погрозил люстре кулаком.
— Обязательно найду шутника и надеру ему задницу.
— Это Глафира, — не унималась Лариса.