— Я ваще волшебница! Еще не то могу!
Ее быстрые глазки пробежались по моему пиджаку, брюкам, потом задержались на ботинках.
У каждого человека есть слабости, моя — обувь. Если к костюму я предъявляю самые простые требования, то обуваюсь только в высококлассные штиблеты. Понимаю, что это суетность и даже некоторый нарциссизм, но ничего поделать с собой не могу. Ботинки у меня исключительно из натуральной кожи, самого модного вида. И еще я терпеть не могу, если на них попадает грязь, поэтому всегда имею при себе маленькую губку. Очень удобно — перед тем как собрались позвонить в чужую квартиру, быстренько смахиваете с носов «следы города» и появляетесь в приличном виде.
К слову сказать, хорошие ботинки стоят очень недешево. Я — человек разумный, отнюдь не транжира, но во мне все-таки есть кое-что от Николетты. Наверное, поэтому, не поморщившись, я отдал за свои летние туфли четыреста долларов. Впрочем, может, маменька тут и ни при чем. Мой отец к каждому костюму имел отдельные штиблеты. Это в советские-то времена, когда у подавляющего большинства мужчин были лишь сандалии, осенние и зимние «скороходы». Очень хорошо помню, как отец перед выходом из дома начинал чистить обувь. Это было настоящее священнодействие. Самый громкий скандал между родителями произошел, когда Николетта увидела, что муж, приехавший из Лондона, вынимает из чемодана банки с кремом для обуви.
— Тебе не подходит обычный гуталин! — орала маменька. — Вон, у метро, у чистильщика в будке его полно! Додумался! Везти из Лондона! На такую дрянь валюту потратил!
Я молча шел за девицей в мини-юбочке. Кокетка, очевидно решив, что новый посетитель сражен наповал ее неземной красотой, прошептала:
— Если хотите, могу для вас приватный танец исполнить, в отдельном кабинете!
Я улыбнулся дурочке, а она, поняв, что ошиблась, надулась и сердито произнесла, ткнув пальчиком в столик, спрятавшийся между двумя колоннами:
— Вас там ждут. — И исчезла.
Высокий полный мужчина встал, протянул руку и пробасил:
— Леонид.
— Иван, — ответил я, опустив отчество.
Посчитав церемонию знакомства законченной, Леонид отрывисто бросил:
— Деньги?
Я подал ему конверт. Он заглянул внутрь, потом, совершенно не стесняясь, пересчитал ассигнации и кивнул:
— Все в порядке.
— Вы ожидали обмана? — не утерпел я.
— Всякое случается, — хмыкнул Леня, — лады. Значит, Кузьминский — мальчик из обеспеченной семьи. Мать была психически больна, шизофрения, она рано умерла, сыну тогда едва исполнилось двенадцать. Отец, доктор наук, женился во второй раз, но, бывает же такое, вновь на шизофреничке. Вторая жена Петра Фадеевича, Варвара, покончила с собой перед портретом первой, отсюда родилась легенда…
— Знаю про пятно, Глафиру и Варвару, — перебил его я.
Леня вскинул брови, потом кивнул:
— Хорошо! От второго брака у Петра Кузьминского осталась дочь.
— Как? — подскочил я. — Насколько помню, девочка по имени Лисочка была не родным ребенком Петра Фадеевича.
— Да, — подтвердил Леонид, — но он ее официально удочерил, а после трагической кончины Варвары, второй супруги, сдал девочку в детский дом. Не слишком благородный поступок, но, в общем-то, понятный. Девчонка была родной лишь на бумаге, а дома есть собственная кровиночка, сын Сережа. Больше Кузьминский так и не женился, прожил вдовцом. Умер он давно, оставив сыну квартиру и собрание редких книг.
До перестройки сын, Сергей Петрович, мирно прозябал в «КосмосНИИпромлетмаше».
— Где? — удивился я.
— В «КосмосНИИпромлетмаше», — повторил Леонид, — а что вас так поразило? Многие из нынешних богатых людей при коммунистах были скромными научными работниками с окладами в полторы копейки.
— Нет, нет, — быстро сказал я, — ничего странного тут нет.
Кроме одного, о чем не знает Леонид. Валерий-то, пока не украл «елочные» деньги, просиживал брюки именно в «КосмосНИИпромлетмаше».
— Значит, — спокойно продолжал дальше Леонид, — до определенного времени Кузьминский живет как все, но потом в стране начались стихийные перемены, и Сергей не захотел остаться в стороне. Он продал раритеты из отцовской библиотеки, обрел таким образом стартовый капитал и, как многие, начал торговать куриными лапами, однако безуспешно. Поняв, что сделать на окорочках богатство не получится, схватился за хозтовары, затем попытался ввозить из Польши мебель. Два года Сергей Петрович кувыркался в болоте, но в результате прогорел дотла.
Леонид отпил из бокала минеральную воду и продолжил:
— Всех современных успешных бизнесменов отличает одно общее качество: упав ниже плинтуса и разбив себе морды в кровь, они утерлись и начали заново карабкаться вверх. Те, кто испугался, отступил, остались ни с чем, но Кузьминский был не из таких. Он продал квартиру, машину, въехал в коммуналку и основал риэлторское агентство. И вот тут ему попер фарт, Сергей Петрович едва успевал снимать толстую пенку, как она набегала вновь. Ныне он — владелец огромного холдинга, очень богатый, успешный, уважаемый человек.
Леня снова остановился, приложился к фужеру и приступил к следующей части повествования:
— С личной жизнью у него не так хорошо. Кузьминский давно женился на Маргарите Головиной, своей соседке. После смерти второй супруги, Варвары, его отец Петр Фадеевич поменял «несчастливую» квартиру, в которой умерли обе его жены, на новую, въехал в не самый лучший дом в непрестижном районе. Он, очевидно, поторопился избавиться от тягостных воспоминаний и вселился в первую попавшуюся «фатеру». Головины, семья из четырех человек: мать, две дочери и тетка, — оказались его соседями по лестничной клетке. Сережа старше Риты на два года, Анна на два года младше сестры. Вот с тех пор и началась у них с Ритой любовь, впрочем, она была омрачена всякими неприятностями. Году эдак в… ну точно не скажу, в начале восьмидесятых, Анна и Рита, до тех пор неразлучные, поругались. Да так, что перестали встречаться и разговаривать. Анна вскоре после ссоры благополучно вышла замуж, родила дочь, но злые языки, в том числе и Ванда Львовна, утверждали, что Анна просто вешалась на шею мужу своей сестры. Наверное, охота удалась, и Рита застала любовников. К сожалению, более точных сведений не приведу, но, думается, дыма без огня не бывает!
— Кто такая Ванда Львовна? — удивился я.
Леня вытащил сигареты, чиркнул дорогой золотой зажигалкой и объяснил:
— Женщина, которая вела хозяйство у Кузьминских.