— Ешь, дорогая.
Сережа прищурился.
— Нет, это мое желе!
— Серж! — воскликнул Петр Фадеевич. — Ты как себя ведешь? Во-первых, Лисочка младше тебя, во-вторых, она девочка, ей следует уступать. Возьми молочное!
Сережа побледнел.
— Я люблю шоколадное!
Петр Фадеевич разозлился:
— Ничего слышать не хочу!
— Какой ты жадный, Сережа, — покачала головой Варвара, — вот уж не предполагала! Пожалел для сестрички!
Пока шел спор, Лисочка быстро съела желе и торжествующе воскликнула:
— Уже все!
После этого она исподтишка показала Сергею язык. Подросток не стерпел и кинулся на нахалку. Вечер закончился плохо. Сереже удалось вырвать у обидчицы прядь волос. Лисочка мигом закатилась в рыданиях. Варвара, отвесив пасынку подзатыльник, воскликнула:
— Петр! Прекрати это безобразие.
Отец отволок сына в чулан и запер. До ночи Сергей сидел в темноте, выпустили его, только когда пришло время укладываться спать.
Спустя год после этой истории Варвара покончила с собой. Лисочку сдали в детский дом.
Ванда Львовна приумолкла, потом обвела меня торжествующим взглядом.
— И как вам эта история?
Я пожал плечами:
— Сущая ерунда. Что в ней особенного? Те, кто имеет в доме больше одного ребенка, хорошо знают: между детьми постоянно вспыхивают ссоры. Умные родители всегда покупают одинаковые гостинцы для всех отпрысков. Мы с моим двоюродным братом тоже затевали драки из-за куска торта. Ему досталась красная кремовая розочка, мне зеленая, и пошло-поехало!
— Может, оно и так, — кивнула Ванда Львовна, — только дальше послушайте!
Недели через две после скандала, когда все давным-давно и думать забыли о произошедшем, Варвара с воплем прибежала в комнату к мужу.
— Что случилось, дорогая? — удивился тот.
— Глафира, — застучала зубами супруга.
Кузьминский нахмурился:
— Ты о чем?
— Около меня сейчас стояла Глафира, — затряслась Варвара, — в сером платье! Точь-в-точь как на портрете, такая жуткая, лицо под вуалью! Руки вытянула и завыла: «Уходи отсюда, здесь я хозяйка!»
Петр Фадеевич покачал головой.
— Иди, ложись, тебе привиделась ерунда во сне. Моя первая жена давно в раю.
— Нет, — дрожала Варвара, — она тут, бродит по квартире, давай уедем отсюда, умоляю!
Петр Фадеевич только вздохнул. Покидать отличную, обжитую квартиру из-за бабских истерик? Право же, этого делать не стоит.
Через три месяца Кузьминский был вынужден вновь позвать в дом психиатра. Варвара все больше походила на сумасшедшую, беспрестанно повторяя:
— Она ко мне постоянно приходит!
В ход пошли лекарства, сначала слабые, потом другие, посильней. Варвара бродила как сомнамбула, перестала следить за собой, опустилась, по неделям не заглядывала в ванную, как все завершилось — знаете сами.
Петр Фадеевич мгновенно переехал в другой дом. Теперь и ему не хотелось оставаться в «несчастливой» квартире. Он не стал долго выбирать жилплощадь, просто поехал в первое попавшееся под руку место. Ванда Львовна отправилась с хозяином.
— Не могла я его бросить, — объясняла сейчас домработница, — жалко было! Но дальше — больше! Ужас приключился.
— Что? — напрягся я.
— А вы слушайте, — загадочно улыбнулась Ванда.
На новом месте Петр Фадеевич обзавелся еще одной прислугой, простой такой теткой Степанидой. Ванде было велено готовить и заниматься Сережей. Напуганный двумя женами-шизофреничками, Петр Фадеевич твердо решил больше не связывать себя узами брака. Но он все-таки был мужчиной, причем совсем не старым, и природа взяла свое. Спустя энное количество времени в доме появилась крепко сбитая Сонечка, девушка совсем иной породы, чем Глафира и Варвара, дитя народа, а не вырождающейся интеллигенции. Петр Фадеевич полагал, что спутница жизни с рабоче-крестьянскими корнями должна обладать крепким психическим здоровьем.
Но спустя полгода Соня спросила у Ванды:
— Что это за история с пятном и портретом?
Прислуга рассказала семейную легенду.
— Понятно, — протянула Соня, — ясненько. Ну-ну, поглядим!
Спустя некоторое время она собрала чемоданы и, несмотря на протесты Петра Фадеевича, ушла. Ванде она сказала:
— Привидение ко мне приходило, убить пообещало.
— Ерунда, — попыталась успокоить будущую хозяйку Ванда.
Соня ухмыльнулась:
— А то! Я сразу поняла, в чем дело! Только он псих, еще пырнет ножиком.
— Кто? — обомлела Ванда.
— А то ты не знаешь? — скривилась Соня. — Будто не догадываешься?
— Нет, — абсолютно честно ответила домработница, — и на ум не идет.
— Уж прямо, — сморщилась Соня. — Сережа блажит, ходит в платье по квартире, привидением прикидывается, небось в маменьку сумасшедшую пошел, я с такими людьми дела иметь не хочу, на мой век нормальных хватит.
Ванда обомлела, подобного поворота событий она просто не ожидала. Ничего не сказав Петру Фадеевичу, она полезла в чулан. Хозяин все никак не решался выбросить вещи Глафиры. Платья были сложены в сундук, который перебрался вместе с Кузьминскими на новую квартиру. Ванда Львовна, притворно охая: «Моль полетела, надо одежду нафталином пересыпать», вывернула содержимое кованого короба.