Он молящим жестом протянул к ней руку, что снова получилось слишком наигранно. Возмутившись, Татьяна недобро предложила:
– Давай выметайся! Считаю до трех. Раз…
Он не стал ждать, просто рванулся к ней и впился в рот голодным поцелуем. В глазах тут же помутилось от страсти и он не сразу понял, что уже лежит на полу.
Отступив к стене, она рассерженно заметила:
– Уверен, что можно поступать как вздумается? Я не табуретка, то задвигать в угол, то по мере надобности доставать обратно. И учти, я занималась на курсах самообороны и знаю несколько очень неприятных для мужчин приемов. Так что лучше уходи, и быстро, пока я их на тебе не опробовала.
Такого он не ожидал. Чувствуя себя измочаленным и истерзанным, опустил руки и вышел прочь с кружившейся головой. От чего она кружилась – от крепенького удара об пол или неудовлетворенного желания, понять не мог.
Сел в машину, долго не отрывал тоскующих глаз от таких знакомых и таких недосягаемых окон. Потом, зло скомандовав себе:
– Давай отчаливай, экс номер три! – завел мотор и поехал домой, с трудом соображая, по каким улицам едет.
Антон злился. Злиться было гораздо легче, чем страдать. Вообще-то он не хотел ни того, ни другого, а хотел жить с Татьяной, но поскольку это, как выяснилось, было недостижимо, предпочел рвать и метать.
Он старательно вспоминал все ляпы, допущенные Татьяной во времена их совместной жизни, и досадовал, что их так мало. Постарался домыслить, но не смог. Образ отвергнувшей его возлюбленной складывался холодный, но чистый. В особых грехах ее заподозрить было невозможно. Единственное, что он смог ей инкриминировать – Татьяна, как типичнейший обыватель, не постигала глубин его творческой натуры, ее естественнейшего стремления к свободе. Что ж, непонимание окружающих – удел всех истинно одаренных людей.
Это оправдание первое время помогало, но скоро надоело. Мальчишечья похвальба хороша для дураков, а он относил себя к неглупым людям, и скоро признал, что, хотя он и заслужил Татьяну неприязнь, но жить-то без Татьяны не может. И не только жить, но и создавать что-то новое, похоже, тоже не в состоянии.
Ощущая себя творческим трупом, решил поговорить с ней еще раз. Изо дня в день беспрестанно набирал ее номер, но трубку никто не брал. Несколько раз караулил ее у входа в офис, пока вышедшая из него Мария не сообщила, что Таня уволилась еще в прошлом месяце. Отчаявшись, Антон вновь приехал к ее дому и стал ждать. С обреченным трепетом прождал почти всю ночь, но в ее окнах так и не вспыхнул свет.
И тут ему стало страшно. По-настоящему страшно, как не бывало еще никогда в жизни. Неужели Татьяна уехала насовсем, потому что не захотела больше его видеть? Думать об этом было нестерпимо, и он принялся вести себя так, будто ничего не изменилось, и всё как в те времена, когда они жили вместе.
Он уезжал с работы ровно в семь и ехал к ее дому. Звонил в домофон, и, не дождавшись ответа, с разочарованием, каждый раз накрывавшем его удушающей волной, отправлялся к себе. Там тупо смотрел на пустой альбом, который давно уже должен был быть полон эскизами для новой коллекции, и ужасался его стерильной чистоте. Просидев так до одиннадцати, ложился спать, воображая, что Татьяна просто принимает душ и вот-вот придет. Засыпал, внушая себе, что завтра она уж обязательно появится, и он сможет уговорить ее на более серьезные отношения, чем прежде.
В один из таких пустых дней, когда вокруг была та особая весенняя хмарь, когда непонятно, весна это или уже осень, Светлана напомнила ему:
– Антон Андреевич, вы на губернаторский прием пойдете или нет?
Антон задумался. Что за прием, он не помнил напрочь.
Секретарша, видя, что босс, как обычно в последнее время, впал в глубокую задумчивость, напомнила:
– Вам же на прошлой неделе звонили из областной администрации. Наш губернатор устраивает прием в честь знаменитой писательницы Татьяны Латировской. Ей какую-то премию дали международную. Вот начальство всей областью эту премию и обмывает.
Антон вымученно пошутил:
– А ты заметила, Светлана, что большинство писательниц Татьяны? Или имя Татьяна у нас самое распространенное, или у него свойство такое. Забавно… – и он снова впал в нелегкую задумчивость.
Секретарша постаралась спустить босса с небес на грешную землю.
– Вы пойдете?
Антон нехотя признал:
– Да надо. Я и без того давно не бывал на таких посиделках, а они очень полезны для бизнеса.
– А кого с собой возьмете?
Антон призадумался. Никого из баб видеть рядом с собой не хотелось, кроме одной, что недостижима, и он сумрачно заявил:
– Один пойду. Так возможностей больше.
Светлана с удивлением на него посмотрела. Что за возможности такие? Вряд ли на таком приеме он сможет с кем-то познакомиться. В такие места, как правило, поодиночке не ходят.
Решив все-таки побывать на приеме, Антон пошел в личную комнату переодеваться. Надел серый смокинг и брюки в тон, с удивлением отметив, что изрядно похудел. Поморщился, но, понимая, что за такое короткое время ему всё равно ничего не поправить, провертел в кожаном ремне еще одну дырочку, затягивая пояс потуже, и поехал к областной администрации.
Первый этаж облицованного белой декоративной плиткой высокого здания уже сиял приветственными огнями. Оставив машину на охраняемой парковке, Антон подошел к входу, предъявил паспорт. Дюжие охранники, найдя его фамилию в списке приглашенных, учтиво распахнули дверь, и он прошел внутрь, сначала в большой холл, где сдал в гардероб свою куртку, а потом и в сам банкетный зал, где вдоль стен стояли длинные столы с различными напитками и закусками.
Налил себе минералки и положил на тарелку тартинки с фруктами. Посмотрел по сторонам. Зал был полон местными знаменитостями. Антон с удовольствием отметил, что в этом ряду он далеко не последний. И если Татьяна это не оценила, то это ее проблема, а не его.
Писатели, художники, артисты, журналисты, известные промышленники и банкиры, все дефилировали по залу, мило здороваясь и обмениваясь впечатлениями о романе Латировской «Прощальный снег», за который она и получила международную премию.
К Антону, широко распахнув объятия, подошел как всегда импозантный Юрий Георгиевич. Поздоровавшись, поглядел по сторонам.
– А где же твоя Татьяна? Очень, очень интересная женщина. И человек значительный. Есть глубина. Хотелось бы ее портрет написать. Она где, кстати?
Антон замер. Нарисовать портрет? Но ведь Юрий Георгиевич работает только с чрезвычайно интересными людьми? Неужели все вокруг видели то, чего не видел он? И как это могло произойти, ведь он жил с Татьяной почти четыре месяца? Неужели он просто слеп? А ведь всегда считал, что в человеке для него секретов нет!
К счастью, на этот неприятный вопрос отвечать не пришлось. К гостям вышел губернатор под руку с милой дамой в красивом парчовом платье. По стародавней привычке не обращая внимания на женщину, Антон стал оценивать ее наряд. Как модельер, он не слишком одобрял парчу за ее помпезность, но на даме она смотрелась уместно и органично. Элегантное платье якобы простого фасона было сделано рукой настоящего виртуоза.