Машенька, странно на него посмотрев и отчего-то покраснев, заверила его, что еще никого не было. Велев ей, как только появятся, незамедлительно провести их в кабинет, вернулся обратно. Возбужденное лицо секретарши не давало покоя, и он решил как можно быстрее рассказать о сегодняшнем инциденте жене, пока этого, живописуя, не сделала Машенька.
Не то чтобы он боялся жениной ревности. Если честно, это стало бы забавным разнообразием в его крайне заунывной семейной жизни, просто не хотелось ставить жену в неловкое положение. Он хотел, чтобы на сообщение племянницы о закрытой двери Лариса могла небрежно ответить:
– А, это ерунда! Мне Евгений уже всё объяснил! – и равнодушно заговорить о другом.
Посмотрел на часы – наступило время назначенной встречи. Сел за стол, приготовил бумаги и записную книжку, чтобы ничего не упустить во время беседы, и позвонил Николаю. Тот явился тотчас, будто караулил под дверью. Пока Евгений Георгиевич раздумывал, сказать или нет о происшествии закадычному другу, прибыли поставщики.
Во время переговоров было не до посторонних мыслей, но, как только они ушли, немедля всплыл всё тот же навязчивый вопрос: как быть? Ну просто Гамлет, а не рассудительный руководитель огромного предприятия. Встав, прошелся по кабинету, надеясь, что от движения мозги начнут работать лучше.
А если поехать и познакомиться с девушкой немедля? Вполне возможно, она из тех вульгарных густонакрашенных особ, что по вечерам тусуются возле проходной в ожидании своих и чужих парней. Тогда всё станет просто – даст ей денег, и конец проблеме. Но, вспомнив чрезвычайно добропорядочный вид Натальи Владимировны, признал, что у такой матери даже гипотетически не может быть подобной дочери.
Задерживаться на работе против обыкновения не стал и, к удивлению своего водителя Петра, приготовившегося в ожидании босса сыграть с охранниками несколько партий в преферанс, вытащил его из помещения для охраны. Петр, пришедший к нему совсем молодым парнишкой после армии и возивший шефа еще в бытность его главным инженером, не выдержал и спросил:
– Что случилось, Евгений Георгиевич? Дома что-то?
Не считая нужным делиться своими проблемами с персоналом, тот обтекаемо сказал:
– Да кто ж его знает, Петя, случилось или нет, жизнь ведь сам знаешь какая коварная штука.
Растерявшийся от подобного софизма водитель замолчал, и пассажир смог углубиться в собственные мысли. Ему хотелось поехать домой к сегодняшней гостье, чтобы стряхнуть с себя противное чувство неопределенности, но он связал себя обещанием. Что ж, делать нечего, придется ждать до пятницы.
У своего дома махнул водителю на прощанье рукой и удивленно огляделся. Обычно он приезжал сюда в сумерках и не глядя шагал в подъезд. Но теперь, при ярком свете дня заметил, что вокруг растут высокие дикие яблоньки, на клумбах цветут яркие цветы, у подъезда стоят свежевыкрашенные пустующие лавочки: их престижный дом населяли деловые люди, и стариков, беззаботно сидящих у подъезда, среди них не было.
Вошел внутрь, поздоровался с охранниками. Не вызывая лифта, взбежал на свой пятый этаж. Жена открыла не сразу, заставив его заподозрить, что ее или дома нет, или она не одна. Когда он, усмехаясь, уже представлял себе спрятавшегося в шкафу любовника, дверь наконец открылась. Обряженная в длинный халат удивленная Лариса, судорожно отжимая полотенцем мокрые волосы, извиняюще лепетала:
– Извини, пожалуйста, я была в ванной и не сразу услышала звонок. Но почему ты не открыл дверь своим ключом?
Несколько разочарованным таким прагматичным объяснением долгого отсутствия жены, муж небрежно передернул плечом:
– Да я и не помню, как ее открывать. Еще сделаю что-нибудь неправильно, потом дверь придется вышибать.
Металлическую дверь вышибить было проблематично, поэтому жена сразу замолчала и, внезапно осознав, что на дворе ранний вечер, испуганно воскликнула:
– Что случилось, Женя? Почему ты так рано? У тебя неприятности?
Он прошел в комнату и начал переодеваться, завидуя женской интуиции. Успокаивающе сказал, стараясь не заводить жену еще больше:
– Нет, всё в порядке, просто решил вернуться пораньше, на тебя с сыном посмотреть. Юрий дома?
Лариса забыла про мокрые волосы и остановилась перед ним, опустив руки.
– Нет, он уехал на всю неделю с друзьями в поход. На байдарках. А зачем он тебе?
Он посмотрел в ее встревоженные глаза и решил ей пока ни о чем не говорить.
– Да так, вспомнил сегодня, что не видел его уже два месяца. Решил посмотреть, а то забываю, как он и выглядит.
Жена с облегчением перевела дух.
– Ты вполне можешь носить с собой наши фотографии, ведь действительно видишь нас только в семейные праздники.
Он возразил, натягивая на несколько расплывшийся торс узкую борцовскую майку, из-за чего голос стал невнятным:
– Да с тобой-то мы каждый вечер видимся.
Она тихо вздохнула:
– Да ты меня воспринимаешь только как антураж. Этакий кухонный агрегат. Подай-принеси-убери.
Он удивленно на нее посмотрел. Что это вдруг за жалобы?
– Если тебе скучно, ты вполне можешь пойти работать. Сын давно вырос.
Она передернула плечиками.
– И как ты себе это представляешь? Я столько лет просидела дома, кем мне теперь работать? Я утратила все профессиональные навыки. Меня даже продавцом в приличный магазин не возьмут.
Не желая спорить, он промолчал. Лариса побежала на кухню, по дороге аккуратно повесив полотенце в сушилку.
– Что тебе приготовить? – она обожала готовить для своих любимых мужчин.
Евгений вспомнил, что много лет назад именно вкусный обед, съеденный им в небольшом кафе, заставил его дождаться изготовителя этой еды, оказавшимся миленькой молоденькой девушкой. В отличие от других женщин, работавших в кафе, у нее было специальное среднее образование, она окончила техникум народного хозяйства и собиралась учиться дальше. Но не пришлось – помешали замужество, потом рождение сына.
Евгений свой брак считал удачным – в доме всегда был порядок и уют, полно вкусной еды и свежевыстиранного белья. Ему за все годы, прожитые с Ларисой, даже стакан сполоснуть не довелось – жена кидалась отбирать у него грязную посуду по мере ее появления.
А уж с сынулей она носилась как с писаной торбой, стараясь защитить от всех тягот жизни. Сначала Евгений пытался протестовать, считая, что она балует сына, но потом перестал замечать и ее саму и ее героические усилия. Хотя она и была необходимой, но на уровне горничной в хорошем отеле: ее не замечаешь, ощущаешь лишь комфорт, сотворенный ее руками.
– Может, голубцы? Или люля-кебаб? – жена раскрыла холодильник и пристально рассматривала его содержимое. – Если бы я знала, что ты придешь сегодня так рано, приготовила бы что-нибудь повкуснее.