Никакой надежды на освобождение у меня не было, но, как ни странно, я, не обращая внимания на двустороннюю опеку, веселилась вовсю. Наверное, сказывалось длительное отсутствие по-настоящему положительных эмоций.
Мы спели классическую песенку про родившуюся в лесу елочку, потом про то, как ее принесли из леса, потом вообще перешли на современный репертуар. В общем, за час хождения вокруг елки на высоченных каблуках я устала больше, чем за час плавания в бассейне.
Вернувшись на дрожащих ногах обратно, я плюхнулась в кресло и одним махом осушила еще один бокал с вином. У Марины вид был довольно кислый, и я непонятливо поинтересовалась, почему она с нами не пошла.
Она пожала плечами, и я поняла, что ей не до веселья. Они же с Вадимом при исполнении! Наверняка Марина предпочла бы встретить Новый год в более приятной обстановке. Впрочем, как и я.
У меня болезненно сжалось сердце, до того захотелось встречать праздник в кругу родных в Паланге. Тем более что Новый год – чисто семейный праздник, и я всю свою жизнь была верна этой традиции. Эх, почему нельзя повернуть время вспять и вернуться в прошлый Новый год?
Но тут я немного охладила разгоряченные мозги: а чтобы это поменяло? Остановить Георгия я всё равно бы не смогла, а если бы не вытащила из Волги Романа, то лежать бы ему сейчас в земле-матушке, если бы его нашли, конечно.
Это мне не понравилось, и я скосила глаза на полного сил сидевшего рядом мужчину. Он смотрел на меня, не скрывая своего беспокойства, и я мысленно разрешила: ладно, живи, голубчик. Но вот только почему в этом случае страдать должна я? Но тут же справедливости ради пришлось признать, что слово «страдание» относится к области чистого кокетства. Все бы так страдали, как я сейчас.
Просто я действительно очень упряма, хотя прежде я за собой ничего подобного не замечала. Ну, хочется мне настоять на своем и вырваться на свободу, хотя потом, вполне возможно, я стану жалеть об отвергнутой золотой клетке.
Но вот ведущие призвали всех налить в фужеры шампанское. Зазвучали кремлевские куранты, раздались громкие радостные крики и я принялась пить шампанское за исполнение своего желания, которое, как я подозревала, коренным образом отличалось от желания Пронина.
Ледяное шампанское, ударившее в мой нос острыми иголочками, быстро выпить было невозможно, и я успела сделать лишь один глоток, когда, одним духом опрокинувший в себя вино Роман по-гусарски бросил на пол свой фужер, отчего тот с нежным звоном разлетелся на мелкие осколки. Не обращая внимания на льющееся из моего фужера на его дорогой смокинг шампанское, по-молодецки обхватил меня и прижался к моим губам.
В общем, загадать желание мне не удалось. Оторвавшись наконец от моих губ, он требовательно посмотрел в мои глаза, вынул из моих пальцев бокал с оставшимся в нем шампанским и тоже шмякнул его об пол.
Взглянув вокруг, я заметила, что осколками был усеян весь пол ресторана. Почему-то возник странный вопрос: так бывает всегда или сегодня сработал принцип «дурной пример заразителен»? Во всяком случае, официанты и уборщики, шустро выметавшие из-под ног посетителей куски хрусталя, никакого удивления не выказывали.
Скоро вокруг снова стало чисто, и на наш стол поставили новые фужеры. Роман сам налил в один пенящийся напиток и, коварно улыбаясь, подал его мне. Какой смысл он вкладывал в этот почти священный ритуал, было понятно. Вадим, с принужденной улыбкой взиравший на этот спектакль, посмотрел на меня с откровенным предупреждением: не обольщайся, мол, всё равно рано или поздно эта блажь кончится.
Я была с ним полностью солидарна, но вместо этого улыбнулась всё еще держащей в руках почти полный фужер Марине и предложила:
– За женское счастье в наступившем году!
Она кивнула мне, и мы с ней, звонко чокнувшись, выпили под напряженно-озадаченными взглядами наших спутников. Почему-то они оба решили, что наше женское счастье никак с ними, такими хорошими и где-то даже замечательными, не связано.
Не успела я поставить фужер на стол, как Роман поднялся и склонился передо мной в низком поклоне. Мне надоели подозрительные взгляды Вадима, и я охотно согласилась. Мы танцевали медленный танец, причем Роман даже и не прижимал меня к себе, демонстрируя отменную выдержку и безукоризненные манеры, когда налетевшая на нас веселая парочка разметала нас в разные стороны.
Мой кавалер, ухваченный громко смеющейся немолодой уже дамой, взволнованно посмотрел на меня. Ее я узнала сразу – это была Тамара Якунина. Повнимательнее взглянув на своего спутника, я поняла, что это ее муж, известный московский архитектор.
Он вежливо со мной поздоровался, говоря:
– Извините нас, пожалуйста. Это целиком инициатива Тамары. Иногда она бывает несколько бесцеремонной.
Воспользовавшись моментом, я изучающе оглянулась вокруг. Но рассчитывать мне было не на что – возле меня, пронзая предупреждающими взглядами, уже кружили, как стервятники, Вадим с Мариной. Сделав вид, что всё в порядке и я ничего особенного не желаю, успокоила Якунина:
– Что вы, это очень приятно. Роман порой бывает уж очень скучен.
Негромко засмеявшись, мужчина признал:
– Да уж, Пронин ведет себя необычно. Раньше он не пропустил бы ни одной юбки в зале, несмотря на то, что приходил с первостатейными красотками. Сейчас всё наоборот.
Конечно, наоборот. Прежде ему никогда не приходилось караулить своих подруг, вот и ведет он себя необычно.
– Похоже, что он уж очень вами увлечен – посмотрите, как он на меня смотрит. В конце девятнадцатого века меня неминуемо бы ждал вызов на дуэль.
Выражение лица Пронина и впрямь было угрожающим, несмотря на искусственную улыбку, в которой он растянул губы.
Якунин взглянул на мое напряженное лицо и вдруг догадался:
– Похоже, что вы здесь не по своей воле?
Я с тяжким вздохом признала:
– Если бы только здесь.
Он мгновенно понял намек и посерьезнел.
– Мы можем вам помочь?
Я осторожно повела бровями на танцующую рядом пару.
– Это мои сторожа. Поэтому вряд ли.
Он молодецки расправил плечи.
– Ну, это не столь страшно.
Но я, прикинув, во что выльется эта рукопашная схватка, отказалась:
– Нет, спасибо, не надо. Я как-нибудь сама.
Он укоризненно покачал головой.
– Но вы не стесняйтесь, обращайтесь к нам за помощью. Мы постараемся помочь. Дать вам мою визитку?
– У меня ее все равно заберут, поэтому не стоит. Да и позвонить у меня возможности нет.
Якунин озадачился всерьез.
– Даже так? Не думал, что всё так запущено. Может быть, обратиться к властям?
Я отрицательно покачала головой.
– Не хочу скандала.