Я тяжело вздохнул. Похоже, Иржи решил избавиться от проблемы радикально. Лена встала, на ее лице появилось спокойное выражение.
– Послушайте, Иван Павлович, – сказала она, – я не доверяю никому в этом городе, он населен сплошными сволочами и мерзавцами. Вы, по непонятной причине, кажетесь мне порядочным человеком. Деньги у меня есть, труд ваш будет оплачен. Иржи невиновен, он не трогал Свету, мою подругу убил Стриженов. Знаете почему?
– Нет.
– Думается, он то ли хитростью, то ли угрозами заставил Свету отвести его к тайнику и достать деньги, – ответила Лена, – Светка была безоглядно влюблена в мерзавца и совершила невероятную глупость – открыла при нем захоронку. Михаил увидел деньги, убил Свету и забрал все бабки себе. Найдите его! Достаньте из-под земли. Мне не денег жаль, а Иржи, которого посадят ни за что.
– Но если вы честно расскажете следователю…
Лена хрипло рассмеялась.
– О боже! Естественно, я ни словом не обмолвлюсь про деньги. Более того, прежде чем бежать в полицию, я сначала проверю тайник. Если все на месте – это одно дело, коли там ничего нет – другое. Кстати, я имею представление, куда мог скрыться Стриженов.
– И где же он? – спросил я.
– Да есть одно местечко, – начала было Лена и, оборвав себя, сказала: – Давайте встретимся тут, у меня, в одиннадцать вечера, приходите в «Маркони». Кафе работает до последнего посетителя, ваше появление никого не удивит. Лазня будет закрыта, все любопытные разойдутся по домам, тогда и поговорим. Вы согласны искать Стриженова? Станете на меня работать?
Я кивнул.
– Да, поиски Михаила Юрьевича – это то, чем я не премину заняться.
Мы вышли в кафе, Лена открыла дверь и велела:
– Уходите первым.
Я, изображая хорошо отдохнувшего человека, вышел на улицу, услышал трель мобильника, вытащил было аппарат, но потом увидел сквозь отлично вымытые стеклянные двери лазни Николетту, прижимавшую к уху свой сотовый, не отвечая на вызов, вошел в просторный холл и сказал:
– Я тут.
– Ваня! – сердито кричала в трубку маменька. – Ты где?
– Здесь.
– Немедленно иди сюда!
– Так я уже тут.
Николетта поднесла к глазам сотовый и пробормотала:
– Ничего не понимаю! Сплошные гудки…
– Я рядом, за твоей спиной!
Маменька обернулась и заорала:
– Что за идиотская шутка!
– Я вовсе не собирался тебя разыгрывать!
– Безобразие, подойти сзади и сделать вид, что отвечаешь по телефону!
Из глубин лазни вынырнула Кока.
– Мы пойдем есть? – бодро спросила она.
– До нашего отеля рукой подать, – успокоил я ее, – дойдем за две минуты.
– Никогда! – хором ответили престарелые прелестницы. – Только в лучший ресторан!
Самый верный способ сохранить душевное здоровье в данном случае – это согласиться.
– Без проблем, – кивнул я, – тут вся улица в точках общепита, выбирайте любую.
– А какая самая дорогая? – забеспокоилась Николетта. – Куда мы можем пойти, чтобы не уронить достоинство?
– До свидания, душеньки, – раздался сбоку хрипловатый голос.
Я повернул голову и увидел довольно полную особу в элегантном, явно дорогом синем брючном костюме. На секунду мне показалось, что это Соня из Израиля, жена Семы, того самого, который в «Маркони» брал «жувачку». Та же полная, бесформенная фигура, те же мелко вьющиеся черные волосы, уложенные в старомодную прическу, тот же смуглый цвет лица и даже такие же усики над верхней губой.
– Эстенька, – взвизгнула маменька, – вы с нами пойдете ужинать?
В ту же секунду мне стало ясно: дама, стоящая сейчас в холле лазни, не Соня.
– Право, как-то неудобно, – улыбнулась незнакомка.
– Ах, ерунда, – подхватила Кока. – Мы как раз выбираем ресторанчик.
– Вава, знакомься, – заверещала Николетта, – это наша подруга Эстер.
Я поклонился:
– Очень рад, Иван Павлович…
– Ну, хватит, – быстро перебила меня маменька.
Больше всего Николетта боится, что я ненароком сообщу людям правду, и им станет понятно: у госпожи Адилье [3] есть взрослый, даже слишком взрослый сын, следовательно, ей никак не может быть тридцать лет. Это доходит зачастую до абсурда, даже перед теми, кто знает меня с детства, маменька разыгрывает спектакль.
– Приятно познакомиться, очень много слышала о вас, – пробасила Эстер. – Но я не хотела нарушать вашу компанию.
– Душенька, – взвизгнула Николетта, – как славно, что мы тут встретились! Вы ведь одна?
– Да, – кивнула Эстер. – Должна была приехать вместе с сестрой, но у нее неожиданно случился на работе форсмажор, и Розочка осталась в Москве.
– Вот видите! – восхитилась маменька. – Не скучать же вам. Пошли, пошли.
Мы вышли на улицу и двинулись мимо разнообразных харчевен. Дамы читали меню, вывешенное у входа, фыркали и отворачивались. Я же пытался сообразить, где мог видеть Эстер раньше. Ясное дело, она московская знакомая маменьки и Коки. Дамы, которых я вынужден сопровождать, страшные снобки, они никогда не станут заводить знакомство в бане, даже иностранной, которая называется лазня. Скорей всего, Эстер одна из тех, кто регулярно посещает салон Коки и суаре [4] маменьки. Обычно на этих сборищах толпится несметное количество народа, запомнить всех гостей я просто не в состоянии.
– Нет, какая гадость! – воскликнула маменька.
– Они с ума посходили, – подхватила Кока.
– В чем дело? – насторожился я.
– Ты только посмотри, – ткнула наманикюренным пальчиком Кока в очередное меню, – уже мимо шестого ресторана проходим…