– Я сказал, отвезу, значит, отвезу.

Первые пять минут в машине стояла звонкая тишина. Вернее, это Русе казалось, что тишина эта – какая-то звонкая, давящая на уши. Отчим уверенно вел огромный «Хаммер», пристально глядя на дорогу.

– Почему ты все еще носишь эту куртку, я же купил тебе новую? И дубленку, и пальто. И сапоги, – наконец, произнес он.

И Маруся поняла, что на этот раз ей не увильнуть.

– Тебе они не нравятся? Тогда давай поедем завтра вместе в магазины и купим тебе новые вещи. Выберешь все, что захочешь.

Девушка покраснела.

– Не надо, – излишне торопливо сказала она. – Отличные вещи, они мне нравятся.

– Так почему же ты их тогда не носишь? – настаивал Борис.

– Не знаю. – Она опустила глаза и теперь рассматривала свои коленки, обтянутые старенькими темно-синими джинсами.

– Не знаю – это не ответ! – вспылил отчим. – Ладно, – произнес он через минуту. – Я понимаю: ты не привыкла к дорогим вещам и тебе неудобно принимать их от меня – от человека, который тебе, по сути, никто. – Он тяжело вздохнул. Еще немного помолчал, словно подбирал слова. – Я тебе уже говорил: ты теперь – член моей семьи, дорогой мне человек. И все, что принадлежит мне, принадлежит и тебе. Знаю, что тебе сложно, но, пожалуйста, прекрати сопротивляться переменам в твоей жизни. Пора попрощаться с прошлым.

– Я не сопротивляюсь. – Надо же было сказать хоть что-то!

Борис опять вздохнул.

– Тогда, сделай милость, убери эту куртку и эти ботинки, – и он показал на них рукой, – в шкаф. Я не прошу тебя их выкинуть. Наверно, они тебе дороги, как память. Можешь иногда доставать их и любоваться. А на людях, будь добра, носи нормальные вещи.

Девушка залилась краской.

«Так все дело в том, что он считает, будто я его позорю!» – подумала она.

– Ты не обязана, конечно, поступать так, но я тебя очень прошу. Дело не в том, что я тебя стесняюсь, – он словно прочитал ее мысли. – Просто я хочу, чтобы у моих близких все было самое лучшее. Договорились?

Маруся кивнула, не поднимая на него глаз.

Она и не заметила, как они подъехали к лицею и остановились у ворот. Мимо шли ученики, ее одноклассники. Некоторые оглядывались на машину, перешептывались.

– Я пойду? – спросила Руся.

– Конечно, иди. И учти: завтра мы все вместе едем по магазинам. Потом не говори, что я тебя не предупреждал! Купим вам с мамой что-нибудь новенькое. Уверен, шопинг тебе понравится.

Она еще раз кивнула и, подхватив набитую учебниками сумку, быстро выскочила из машины. И только когда машина отчима скрылась за поворотом, девушка подумала, как она доберется из лицея домой. Требуется ли ей ждать отчима? Звонить ему на мобильный – нет, не вариант. А он, наверное, и не знает ее номера. И вообще, он работает весь день. Это был просто такой шаг с его стороны – он хотел поговорить с ней наедине. Она же растерялась и не попросила его положить в багажник ее велосипед…

«А, ладно, пройдусь пешком, – в конце концов, решила она. – Или в школьный автобус сяду. А от поездки по магазинам я откажусь! Можно ведь утром пожаловаться, что у меня заболела голова или горло. В любом случае, лучше я весь день проваляюсь в постели, чем буду бродить по бутикам в сопровождении Бориса!

7

Когда Маруся в очередной раз пришла к Марии Матвеевне, первым, что ей бросилось в глаза, была огромная, очень старая по виду книга, лежавшая перед пожилой женщиной на чайном столике. Девушка провела пальцем по темному, бархатному на ощупь корешку и только после этого прочитала – «Shakespeare».

– Шекспир? – удивилась она. – Вы любите Шекспира?

– Конечно, – невозмутимо ответила пожилая женщина, – уверена, что и ты его полюбишь. С сегодняшнего дня мы с тобой будем читать этого известнейшего английского автора. Начнем, пожалуй, с сонетов, ты как думаешь? – Она вопросительно взглянула на свою ученицу.

Руся пожала плечами.

– Язык, конечно, сложный, староанглийский, но я уверена, ты его оценишь.

Руся уселась на стул рядом с Марией Матвеевной.

– А эта книга? Она очень старая? – Девушка замялась, не зная, как продолжить свою мысль.

Но учительница ее поняла.

– Книга эта – раритет. Она попала ко мне, можно сказать, чудом. Это издание девятнадцатого века! Его подарил моему покойному мужу один из его друзей. Оба – ни муж, ни его друг – не имели представления о ценности этой книги. – Она замолчала, о чем-то вспоминая. Уголки ее губ чуть приподнялись, черты лица сделались мягче, и Марусе показалось, что перед ней сидит совсем еще молодая женщина.

Девушка вновь с благоговением провела пальцем по бархатистой обложке.

– Муж засунул этот подарок в самый дальний угол шкафа, – продолжила рассказ Мария Матвеевна. – Я случайно на нее наткнулась. С тех пор эта книга всегда со мной. С нее началась моя коллекция раритетных изданий.

– А можно, я ее открою? – спросила Руся.

– Конечно, – улыбнулась пожилая женщина.

Девушка осторожно перевернула обложку. Под ее пальцами зашуршала пожелтевшая бумага. Шрифт в книге был необычным, с какими-то росчерками и вензелями. Витиеватый – так про себя назвала его Маруся. Язык, несмотря на то, что явно был английским, показался ей каким-то незнакомым, чужим.

– Я почти ничего не понимаю, – удивилась девушка.

– Это с непривычки. Раньше ведь ты никогда не читала староанглийские тексты? – Получив в ответ утвердительный кивок, Мария Матвеевна продолжила: – Шекспира надо читать только в оригинале. Я так считаю. Вот увидишь, ты быстро во всем разберешься.

В тот вечер Руся засиделась у учительницы допоздна. Мария Матвеевна оказалась права – сонеты Шекспира были восхитительными, и девушка никак не могла от них оторваться. Они вместе нараспев читали их, затем переводили. Даже то, что в словарь ей приходилось смотреть то и дело, не пригасило Русин пыл.

Перед ней открывался новый мир, полный миллионов смыслов и толкований, ярких, объемных образов, эмоций и чувств, от которых у нее сладко сосало под ложечкой.

Мария Матвеевна декламировала Русе русские переводы сонетов – разных авторов, но Марусе казалось, что никто из них не смог перевести сонеты так, чтобы этот поэтический пересказ вобрал в себя все грани оригиналов.

– Попробую найти сонеты в Интернете, – сказала она, скорее, себе, чем пожилой женщине. К тому времени они допили чай, и Руся собралась уходить.

– Я сделала тебе ксерокс, сейчас принесу, – произнесла Мария Матвеевна и скрылась в доме.

Пока ее не было, девушка рассматривала ее сад. Ей мнилось, что она очутилась в старой Англии времен Шекспира… Один за другим, тут и там, повсюду в саду загорались стилизованные под старину фонарики – это Мария Матвеевна нажала на кнопку выключателя.