— Так вот, сейчас учителям совершенно насрать, хоть голая в школу заявись с татуировкой на носу. Наша классная даже не вздрогнет. Меня одноклассники оборжут. Их-то не заткнешь!
Ее личико стало совершенно несчастным.
— Ладно, — решительно сказал я, — укладывайся, уже поздно. Завтра в школу не пойдешь, поедешь со мной в парикмахерскую, к мастеру, который причесывает Николетту, он постоянно твердит, что способен сделать с волосами все, вот пусть и покажет свое умение.
— Николетта твоя любовница? — заинтересовалась девочка.
— Нет, мама.
— Я тоже Настьку только по имени зову, — протянула она.
— Все, хватит сырость разводить, ложись, спи спокойно, завтра исправим положение. Ну, давай иди, почисти зубы.
— Так рано я не ложусь.
— Уже полдвенадцатого!
— Ну и что?
— Когда же ты укладываешься?
— В три.
— Почему? — удивился я, вот уж не предполагал, что дети могут страдать бессонницей.
— В сайте сижу.
— Где?
— В компе.
— Извини, не понял.
— О боже! — закатила глаза девочка. — Компьютер включаю, а здесь его нет! Мне ни за что не заснуть!
— Книжку почитай.
— Фу! Терпеть их не могу.
Мне стало грустно. В детстве я был тихим, малообщительным ребенком и очень хорошо помню, как погружался в мир вымышленных историй, сколько восторга и радости испытал, «глотая» Дюма, Вальтера Скотта, Герберта Уэллса…
Быстрым шагом я вышел в коридор, порылся на полках, вытащил голубой томик и принес его Миранде.
— Вот, посмотри.
— Януш Корчак, — пробормотала Миранда, — «Король Матиуш Первый». Ну и муть!
— Картинки посмотри.
— Ладно, — сдалась Миранда, — давай, все равно делать нечего.
Я ушел к себе и мигом заснул.
— Ваня! — раздался над моим ухом резкий голос.
Я машинально сел, глаза раскрылись. В лучах серого зимнего рассвета стояла Миранда, по-прежнему одетая в джинсы.
— Ты почему не спишь? — испугался я, нашаривая часы. — Бог мой, полпятого.
Миранда разревелась. Я выскочил из-под одеяла.
— Что произошло? Все из-за прически переживаешь!
— Они убили его! — в полном отчаянии воскликнула девочка и, упав на мою кровать, заплакала еще горше.
— Кто кого? — не понял я.
В голове мигом калейдоскопом понеслись картинки. Алена и Илья, Варя, Марина Райкова… Из них в живых оставалась только Варя. Но откуда Миранда знает про события последних дней?
— Короля Матиуша! Сволочи! Этот Янек! Как он мог лучшего друга! — рыдала Миранда.
Я сел на постели и обнял девочку.
— Это всего лишь книга, жизнь намного страшней.
— Спасибо, утешил, — толкнула меня локтем Миранда, — а этот Корчак, часом, продолжение не написал? Знаешь, как бывает, сначала убьют героя, а потом, в следующей серии, он оживает. Ну, вроде Горца!
Секунду я колебался. Может, не стоит сообщать девочке правду? Сам плакал когда-то над судьбой несчастного короля-ребенка и очень переживал, когда отец рассказал мне о Корчаке, но, с другой стороны, она же не маленькая.
— Януш Корчак, поляк по происхождению, был учитель. Он обладал явным литературным даром и, может быть, думал написать продолжение своей великой книги. Но случилось так, что фашисты оккупировали Польшу и Корчака вместе с его учениками, кажется, их было человек двести, заключили в лагерь смерти Треблинка. Ты слышала когда-нибудь о концлагерях?
Миранда кивнула:
— Кино смотрела, называется «Побег из ада».
— Фашисты отправили детей в газовую камеру. Но Корчак был слишком известной личностью, и гитлеровцы испугались, что его смерть может вызвать бурю эмоций во всем мире; в тот год они еще боялись общественного мнения. И предложили Янушу, оставив учеников, идти в барак, нацисты решили подарить Корчаку жизнь. Угадай, как он поступил?
— Побежал со всех ног, — хмуро сказала Миранда, — любой бы так сделал.
Я погладил ее по зеленым волосам.
— Нет, дружочек. Януш отказался бросить детей, он пошел вместе с ними на смерть и, как мог, пытался ободрить несчастных, уверял, что с ними ничего плохого не случится, пока он здесь. Лгал, чтобы дети не испытали ужаса, видя приближающуюся смерть.
Миранда села.
— Ты хочешь сказать, что он добровольно погиб из-за чужих детей?
— Корчак считал их своими.
— Учитель?
— Да.
— Теперь таких учителей нет, — протянула девочка, — наши бы мигом всех побросали и унеслись вон. Вчера математичка вошла в класс и говорит: «У нас эпидемия свинки в пятом „Б“. На перемене идите поиграйте с ними».
— Зачем?
Миранда скривилась:
— Ленька Глотов тоже так у нее спросил. А Кар-кар и ответила: «Авось заболеете, а я отдохну». Мы ее так зовем: Кар-кар, имечко у нее Карина Карловна!
Я не нашелся что ответить ребенку. Интересно, другие дети рассказали родителям об этой ситуации? И как поступили отцы с матерями? Неужели в нашем мире теперь никто никого не любит?
Утром я отвез Миранду в салон, где укладывает волосы Николетта, и оставил девочку на попечение цокающего языком мастера. А сам поехал к Райковой на работу. Вчера вечером Нора, услыхав от меня информацию о смерти Марины Райковой, сердито заявила:
— Ее убили.
— Отчего это вам в голову пришла такая мысль? — удивился я. — По-моему, тут все ясно, она собиралась лишить жизни свою подругу и не вынесла мук совести, когда узнала, что та утонула.
— Глупости! — фыркнула Нора. — Ну, подумай сам, утром она совершенно спокойно едет с тобой на работу, потом выскакивает и уносится домой в незастегнутом пальто. О чем это говорит?
— Ну… она решилась на самоубийство и…