— Первое правило благотворительной организации: когда сумасшедший богач хочет дать тебе деньги, бери их.
— Это не то… — Она запнулась и всплеснула руками. — Я не… Вы перевираете мои слова.
— Не думаю, что ваши.
Он сунул кекс ей в руку.
Она послушно откусила, но хмуриться не перестала. Она была похожа на малыша, которого в Рождество уговаривают пойти спать пораньше.
— Вам говорили, что с вами очень трудно работать?
Он усмехнулся:
— Второе правило благотворительной организации: не оскорбляй сумасшедшего богача, который хочет дать тебе денег.
Она напряженно улыбнулась:
— Это не оскорбление, просто вопрос. — Она отломила еще кусочек и положила в рот. Ее голос был пропитан ядом, когда она спросила: — Есть еще правила благотворительной организации, которые мне нужно знать?
— Мы поговорим об этом в самолете.
Уорд не знал, как выдержит пять с половиной часов рядом с ней. Спать он точно не сможет. Утешало только одно: ей эта идея явно не нравилась так же, как ему.
Ана кисло улыбнулась:
— Великолепно.
Ана была уверена, что Уорд полетит с ней, однако в машине, заехавшей за ней, его не было. Не появился он и в аэропорту. Джесс сказал, что Рейф назначил совещание на следующее утро и Уорду пришлось остаться. Ана предположила, что ей тоже следует поприсутствовать, но Джесс заверил ее, что в этом нет необходимости. Ана села в самолет, чувствуя себя никчемной.
Тридцать шесть часов спустя рассеялся по крайней мере один из ее страхов. Уорд мог считать ее недостаточно квалифицированной, но увольнять точно не собирался. В противном случае вряд ли служащие Фонда Кары Миллер расстелили бы перед ней ковровую дорожку.
Ее проводили в отель, чтобы она могла освежиться и отдохнуть. К счастью, она хорошо выспалась в самолете и через пару часов уже следовала по пятам за руководителем фонда, Стейси Гебел. Стейси была подругой Кары и работала исполнительным директором маркетинговой фирмы, когда Уорд предложил ей возглавить фонд. Вечером Стейси и Ана поужинали в ресторане, потом Ану отвезли в отель.
Следующий день был посвящен исследованию бизнес-инкубатора. К полудню у Аны голова шла кругом от новой информации и людей, от вещей, о существовании которых она до недавнего времени не подозревала, но теперь они стали очень важны для нее. Стейси устроила ей встречу со штатным юристом фонда, который мог посоветовать ей юриста в Сан-Диего, а его в свою очередь можно было привлечь к работе над «Надеждой Ханны». К концу дня Ана уже с трудом соображала.
Стейси хотела снова поужинать с Аной, и та, дожидаясь ее в холле, восторженно оглядывалась, чувствуя себя поклонницей, допущенной в святая святых своего кумира.
Холл с небольшой стойкой в глубине украшали свидетельства музыкальных побед Уорда. Золотые и платиновые альбомы висели на стенах так плотно, что казались обоями. Стейси появилась, когда Ана разглядывала видавшую виды акустическую гитару, стоявшую за стеклом у одной из стен, отражая поцарапанной декой свет ламп.
— А, вы уже познакомились с галереей славы.
— Да, она впечатляет, только смотрится как-то… неуместно. Мне показалось, Уорду чуждо самолюбование.
— Вы правы, — поспешно сказала Стейси, и Ана поморщилась.
— Я не то имела в виду.
— Нет, правда, Уорд не любит эту комнату, ему тут неуютно. Это идея дизайнера, и жертвователям нравится.
Ана кивнула. Вполне в духе Уорда: использовать славу, только чтобы добиться своего, в данном случае — пожертвований для фонда.
— Что думаете? — спросила Стейси, глядя, как Ана смотрит на гитару.
— Это же не альварез, правда?
Стейси широко улыбнулась, услышав благоговение в голосе Аны:
— Именно.
Многие рок-музыканты находили особый шик в том, чтобы отвратительно обращаться со своими инструментами, делать их выразителями декадентских настроений их обладателей. Уорд был не из их числа. С пятнадцати лет он так и не сменил свою старую гитару — это знали все его поклонники. Эта гитара стала легендарной, его символом, как и его глубокий голос.
Стейси вздохнула:
— Знаете, мы уже давно дружили с Карой, когда она начала встречаться с Уордом. Я была очарована с нашей первой встречи. Когда я увидела эту гитару, я никак не могла отвести от нее взгляда, а когда впервые услышала вживую, как он играет, я расплакалась.
Ана отлично понимала ее. У нее покалывало пальцы от желания потрогать гитару. Наверное, она стояла за стеклом, именно чтобы ее не трогали восторженные поклонники.
— А что стоит здесь, когда нет альвареза?
Стейси погрустнела и пожала плечами:
— Гитара всегда здесь.
— Как же так? Я слышала, что он играет только на ней, это его гитара…
Она оборвала себя, но Стейси, кажется, не расслышала в ее голосе страстности.
— Мы открылись где-то через четыре месяца после смерти Кары. С тех пор, насколько мне известно, к гитаре прикасаются только уборщики.
— Он ни разу…
— Нет. Ни разу.
У Аны сжалось горло.
— Это так печально.
Стейси грустно улыбнулась:
— Очень.
Карьера Уорда покоилась за стеклом, вдали от глаз, пыли и прикосновений, даже его собственных.
Стейси встряхнулась:
— Ну так что, поездка была плодотворной?
Ана удивленно посмотрела на нее:
— Простите?
Стейси хитро улыбнулась:
— Когда я первый раз увидела вас, вы казались такой неуверенной, даже подозрительной.
Ана тоже улыбнулась:
— Похоже, я хуже умею прятать чувства, чем я думала. Я действительно сомневалась, что эта поездка чем-то поможет, когда столько работы осталось дома. Мне даже казалось, что Уорд затеял ее, чтобы убрать меня с заседания совета директоров.
Стейси непонимающе посмотрела на нее:
— Зачем ему так делать?
— Вы можете подумать, что я параноик, но я с трудом понимаю Уорда. Я подумала, что, если отослать меня, будет проще убедить правление найти мне более квалифицированную замену.
Они пошли к выходу, и Стейси долго молчала. Ана посмотрела на нее. Женщина хмурилась, но, заметив, что Ана смотрит на нее, широко улыбнулась:
— Что ж, могу вас успокоить: он никогда не прислал бы вас сюда, если б у него не было на вас планов. Понимаете, мы помогаем новым организациям встать на ноги, но чаще всего мы делаем это виртуально, устраиваем видеоконференции и онлайн-консультации, звоним и пишем письма. Он прислал вас сюда не потому, что не уверен в вас, просто ему очень нравится то, что делает «Надежда Ханны». На самом деле, когда я видела его сегодня утром…