– Но она должна знать, что ее отец – не самоубийца! Вот записка Виктора, покажи ей!
– Зачем? Нет… Ничего не стану показывать, объяснять ей. Она сделала, что хотела, развела меня с мужем, ну и пускай радуется, что у нее все получилось. Пускай я для нее так и останусь негодяйкой и разлучницей, – возразила Лара. – Я не буду ее тревожить. Ведь у нее ребенок. Ребенок все искупил.
– Да, ребенок бы все искупил… – пробормотала Света, явно о чем-то своем – но Лара не стала ее расспрашивать, лезть в душу. У каждого своя – последняя, заветная! – тайна.
– Я желаю и Саше, и Оленьке, и ребенку их только счастья, – упрямо произнесла Лара.
– Это хорошо. Это правильно. Хотя… Все равно, вот не до конца понимаю я эту Оленьку, – покачала головой Света. – Да, она желала, хотела отомстить… Но мстить с помощью ребенка?
– Может, она не хотела мстить. Просто хотела посмотреть на меня, на моего мужа, понять, счастлива ли я… А любовь у них с Сашей сама собой произошла, случайно, и беременность тоже… Мы ведь с Сашей разные очень. Я для него не такая, какая ему нужна, он для меня тоже не такой.
– Ты его любишь? – быстро спросила Света.
– Сашу? Да, – не задумываясь, ответила Лара. – Он мне – родной. Я желаю ему счастья. Потому что со мной он мучился. Я его отпускаю – потому что люблю его… Но это пройдет. Я его забуду.
– Почему это? – прищурившись, спросила Света.
– А потому, что теперь я тебе расскажу свою историю. Начну с того момента, как я села на теплоход…
* * *
Лара вышла на станции в Кирюшине уже вечером. Было так жарко, что, казалось, звенела от зноя трава, которая росла на обочине.
Лара не стала звонить Феликсу, чтобы он встретил ее на машине. Она брела по пыльной, высохшей дороге и напряженно думала о том, как ей теперь жить.
Еще недавно – этим утром! – она считала себя чуть ли не убийцей, а тут вдруг благодаря Свете (вернее, ее матери, которая никогда и ничего не выбрасывала) вдруг оказалось, что не убийца она вовсе…
А Виктор и не думал кончать с собой из-за несчастной любви. Он пьяным сел за руль и разбился – случайно. Записка, сохранившаяся в коробочке из-под духов, только подтвердила это. Да и то, что рассказала Света…
Еще выяснилось, что у Светы была с ним, с Виктором, интрижка (это с его стороны интрижка, со стороны Светы – нечто большее). Наверное, правда, Виктор часто позволял себе сходить налево, если уж и любовнице умудрился изменить… Да, он не стал бы умирать от несчастной любви, когда вокруг еще столько женщин!
«Разбираться в характерах, копаться в психологии – никто не хочет. Зачем? Ведь самоубийство – это же так необычно, трагично, ярко… Виктор покончил жизнь из-за бросившей его любовницы! Ах, какая ужасная трагедия! О времена, о нравы!» – сказала Света и была права. Потому что Лара, оказывается, тоже думала штампами, верно, насмотревшись ток-шоу…
А жизнь-то – она проще, и люди – сильнее.
Что там сказал Феликс? «Я без тебя умру – удавлюсь, утоплюсь, разобьюсь…»
Слова, слова, слова. Не умрет он, если Лара вздумает его покинуть.
«Что же я наделала? – Лара схватилась за голову. – Зачем согласилась стать его женой? Я же его не люблю… Он хороший, порядочный, он помог мне… Ну и что? Зачем мне приносить себя в жертву – ему?! И зачем мне – замуж? Я что, без мужчины не могу быть счастлива? Разве я такая убогая, что только рядом с ним могу жить? Нет же, нет!»
Лара споткнулась о камень, едва не упала. А когда подняла голову, ахнула – весь горизонт был черным.
…Она бегом ворвалась во двор:
– Феликс! Феликс, ты это видел?..
На крыльцо выскочил Феликс.
– Наконец-то! Я тебя жду, жду… Что случилось? – отозвался он недовольным, скрипучим голосом.
– Посмотри… там! – Лара показала рукой.
Феликс пошел за ней – туда, где было свободное пространство и ветви деревьев не застили обзор.
– Горит… Там пожар, – прошептала Лара с ужасом.
Феликс поджал губы.
– Феликс, мне страшно.
– И мне страшно, – не сразу, еще более скрипучим голосом, ответил тот. – И что теперь? Все лето где-нибудь горело…
– Но так близко!
– Это кажется, что близко.
– Надо что-то делать…
– Что, например?
– Я не знаю… – дрожащим голосом произнесла Лара. – Давай уедем.
– Куда? – мгновенно раздражился Феликс.
– В город… Подальше отсюда!
– Ага, брошу я тут все… Ты знаешь это быдло, которое в округе живет? Они под шумок мигом тут все обчистят!
Лара молчала.
– Прости, – обнял ее Феликс. – Видишь, сам не в своей тарелке… Тоже нервы! Однако уезжать еще рано. Может, стороной обойдет?
– Да, будем надеяться… – с трудом произнесла Лара.
Остаток вечера они почти не общались – Феликс сидел в Интернете, а Лара ходила взад-вперед по веранде, глядя в небо. Чем дальше, тем сильнее ею овладевала мысль – уйти от Феликса совсем.
Ведь рядом с ним она была как в плену. Он неохотно отпускал ее куда-либо. Он не хотел завести ребенка, он был против того, чтобы она работала. Чтобы она общалась с друзьями, с соседями…
Лара мирилась бы со всем этим, если бы хотя бы любила Феликса.
А так… «Но я не могу вот так сразу огорошить его – милый, замуж за тебя не пойду, хочу жить одна, прости-прощай. Он много для меня сделал. Он поддержал меня в трудную минуту, когда я на стену лезла после измены Саши… Он любит меня. Он так любит меня!»
Почти стемнело.
Лара в последний раз оглядела горизонт: «Это ночь или это дым все небо заволок?» На сердце было тяжело, и еще этот противный страх…
Гул откуда-то издалека. «Опять вертолет, что ли?» – подумала Лара, пытаясь хоть что-то разглядеть в сумраке. В последнее время довольно часто над деревней пролетали вертолеты с цистернами воды – тушили пожары в окрестностях.
Но ничего не было видно. Гул тем не менее становился все сильнее.
Лара не выдержала, по тропинке, выложенной плитами, подбежала к воротам и вышла наружу, на улицу.
Дома, свет в окнах, одинокий фонарь. Черное небо. И этот гул…
Из дома напротив выбежал какой-то мужчина, тоже уставился на небо. Потом где-то вдалеке, в конце улицы, забегали люди – Лара видела их силуэты в свете фонаря. Кажется, тревожные возгласы…
– Что случилось? – крикнула Лара мужчине.
– Не знаю! – крикнул тот в ответ. – Гудит что-то… Я уж целый день спасателей пробую вызвать, пожары больно близко… Так не едет к нам никто!
– Лара, ты зачем вышла? – Рука Феликса легла ей на плечо.