«Через два года Сашенька вернулся домой повзрослевшим и возмужавшим, но вот характер у него совершенно испортился, – с обидой в голосе рассказывала бабушка Нике. – Он стал грубым и своевольным, а о продолжении учебы даже слышать не хотел – считал, что сначала ему надо отдохнуть и оглядеться. Мы ничего не могли с ним поделать».
Конечно, совсем бездельничать Александру не позволили, и вскоре он начал работать в бригаде, строившей коттеджи на Рижском взморье, – пригодились «малярно-покрасочные» навыки, приобретенные им на строительстве генеральских дач. Тем временем Вероника Александровна, которая не оставляла надежд сделать из своего сына доктора, продолжала упорно капать ему на мозги. В конце концов Александр сдался и поступил на вечернее отделение того же мединститута, а работу маляра сменил на должность лаборанта на отцовском заводе.
Вероника Александровна, добившись своего, на какое-то время вздохнула с облегчением, но тут на ее голову обрушилось новое несчастье – от сердечного приступа внезапно скончался Виктор Денисович.
«Бедная бабушка, сколько всего ей довелось пережить, – печально думала Ника. – Но она молодец – никогда не падала духом и не позволяла себе раскисать».
Зато для Александра смерть отца стала настоящим потрясением. Видимо, мысль о том, что теперь ему самому придется заботиться не только о себе, но еще и о матери, была для него непереносима. Вместо того чтобы спокойно завершить образование и получить надежную специальность, он снова бросил институт и начал метаться в поисках больших и быстрых денег. В результате вместе с группой сотоварищей его задержали за какие-то сомнительные операции в порту, и если бы не решительные меры, предпринятые его матерью, Александр вполне мог бы на пару лет отправиться в места не столь отдаленные. Но если Вероника Александровна надеялась, что вся эта история повлияет на сына отрезвляюще, то она глубоко ошиблась – тот не только не взялся за ум, но ко всему прочему пристрастился к спиртному. Когда Александра однажды забрали в вытрезвитель, его мать, не выдержав очередного удара, надолго угодила в больницу. Вот тут-то неблагодарный сын наконец испугался всерьез. Сидя у больничной койки, он держал мать за руку и пылко заверял ее в том, что больше никогда не доставит ей ни одного огорчения.
«Но слова своего он так и не сдержал, – со вздохом констатировала бабушка, заканчивая рассказ о беспутной молодости Никиного отца. – В больнице он случайно встретился с Эрнестом, который не то проходил там практику, не то подрабатывал. Ну а потом через Эрнеста он, естественно, встретился с Кристиной. К тому моменту она уже успела развестись со своим мужем и снова взялась за Сашеньку. В этот раз она все же женила его на себе, и все только для того, чтобы через пару лет стряхнуть его с руки, как перчатку».
Единственным утешением во всем этом кошмаре стало для Вероники Александровны рождение внучки, которую назвали в честь бабушки. Когда через два года после рождения дочери Александр и Кристина расстались, отец, забрав с собой Нику, снова вернулся под заботливое крыло своей матери. Та возражать не стала и с усердием занялась воспитанием внучки.
С тех пор как Ника стала жить с бабушкой, она больше ни разу не видела свою мать. Когда девочке исполнилось шесть лет, ей сказали, что мама умерла. Позже Ника несколько раз пыталась выяснить, из-за чего же все-таки расстались ее родители. Но главное, ей хотелось знать, почему после развода мать ни разу не пожелала увидеть свою маленькую дочь. Однако отец категорически отказывался разговаривать на эту тему и каждый раз мастерски уходил от ответа. Бабушка тоже не желала говорить о Кристине, а если и упоминала о ней, то с таким раздражением и злостью, что у Ники мороз пробегал по коже. Ничего удивительного, что в конце концов девочка смирилась и с тех пор старалась лишний раз не затрагивать больную тему.
Ника очнулась, услышав громкие позывные программы «Время». Она с силой потерла глаза, а потом даже похлопала себя по щекам.
«Далеко же меня занесло в моих воспоминаниях, – вздохнула она, – Наверное, сентиментальной становлюсь на старости лет».
И тут совершенно неожиданно в голову ей пришла интересная мысль. Недолго думая, Ника схватила телефон и набрала номер своего отца. Когда тот поднял трубку, она без всяких предисловий сказала:
– На свой день рождения я хочу получить фотографию матери.
– Дорогая моя девочка, тебе следует немного отдохнуть, – сказал Ян Сигизмундович, сочувственно глядя на Нику поверх свисающих с кончика носа очков.
Слегка обалдевшая Ника и впрямь вызывала сочувствие: после фотографирования на портрет большого и шумного семейства она выглядела так, будто только что пробежала марафонскую дистанцию с олимпийским рекордом. Компания в составе папы, мамы, бабушки с дедушкой и пары детишек, напоминавших своей вертлявостью двух маленьких макак, оказалась крикливой и несговорчивой. Взрослые без конца препирались друг с другом, дети визжали, скакали и каждые пять минут норовили подраться. К концу съемки Ника уже еле сдерживала желание запустить в эту голосистую ораву чем-нибудь тяжелым или же просто сбежать.
– Да, Вероника, тебе непременно надо отдохнуть, – повторил Ян Сигизмундович. – Пойди, деточка, выпей кофе, может быть, даже с ликером.
Ника улыбнулась старику, но ответить ничего не успела, потому что входная дверь отворилась и в «Фотоателье номер 44» вошел посетитель. Это был среднего роста мужчина лет пятидесяти, одетый в очень элегантный летний костюм и дорогие узконосые ботинки. Его светлые, уже тронутые сединой волосы волной спускались на белоснежный воротничок рубашки. Мельком кивнув присутствующим, он принялся молча бродить взад и вперед по приемной, разглядывая висящие на стенах фотографии. И Ника, и Ян Сигизмундович смотрели на него удивленно и тоже молчали. Неожиданно мужчина резко остановился напротив портрета девушки с сиренью и замер. Целую минуту он с немым восхищением взирал на фотографию, а потом, ни к кому конкретно не обращаясь, воскликнул:
– Готов поспорить, что это работа Вероники Малышевой!
Яна Сигизмундовича его слова явно озадачили, а Ника и вовсе разинула рот от удивления. Заметив, какое впечатление произвело на них его замечание, незнакомец шагнул вперед, поспешно вытащил из кармана перламутровую визитку и протянул ее Яну Сигизмундовичу.
– Оскар Германович Данцевич, владелец известной рижской фотостудии «Мигнон», – представился он, а потом отвесил элегантный поклон Нике и спросил: – А вы, наверное, и есть мадмуазель Вероника?
Та растерянно кивнула, абсолютно не понимая, что происходит. Более находчивый Ян Сигизмундович любезно предложил нежданному визитеру присесть в кресло и выпить чего-нибудь прохладительного, но тот вежливо отказался. Потом он вкратце пояснил, что не так давно по заказу одного шведского издательства искал фотографии для иллюстрирования книги и наткнулся в фотобанке на Никины «Картинки с улицы».
– Они произвели на меня неизгладимое впечатление, – воскликнул господин Данцевич с характерным прибалтийским акцентом. – Я сразу же решил, что автор этих замечательных произведений весьма талантлив и заслуживает не только похвалы, но и всяческой поддержки.