– Тебе обязательно хочется, чтобы кто-то целовался?
– Не обязательно, но хочется, – призналась Ника. – Говорят, что настоящий фотограф непременно должен иметь в своем портфолио хоть один красивый поцелуй.
Иван озадаченно почесал в затылке.
– А если ничего такого не произойдет? И это, согласись, вполне вероятно.
– Ты даже не представляешь себе, до какой степени вероятно, – вздохнула Ника. – Но уж больно местечко симпатичное, грех было бы не попробовать.
Она принялась поудобнее прилаживать свою камеру, а Иван, развалившись на лавочке, прикурил сигарету и о чем-то задумался. Неожиданно лицо его озарила самодовольная улыбка. Выбросив окурок, он легко поднялся на ноги и остановился перед Никой в позе человека, готового поведать миру о рождении гениальной идеи.
– Я тут пораскинул мозгами и кое-что придумал, – небрежным тоном сказал он, и девушка посмотрела на него выжидательно. – В общем, расклад такой. Сейчас я быстренько пробегусь по парку и подберу какую-нибудь симпатичную девушку. Ну, чтобы там волосы, ноги, одежда и все прочее – в том смысле, чтобы фотогеничная была. Потом я объясняю ей задачу, привожу сюда, ты показываешь нам, куда встать, и мы с ней целуемся. Ты щелкаешь свои картинки и – вуаля! – дело сделано. Думаю, за полчаса вполне управимся.
Вместо того чтобы обрадовано захлопать в ладоши, Ника неожиданно расхохоталась. Иван даже слегка обиделся.
– Ну и чего ты так развеселилась? – сумрачно спросил он. – Что такого смешного в моем предложении?
– То, что ты толкаешь меня на преступление. Профессиональное.
Иван вопросительно вскинул брови, и Ника поспешила пояснить свою мысль:
– Ты когда-нибудь слышал о французском фотографе Робере Дуано?
Иван честно признался, что не слышал.
– Так вот, он был великим художником, которого называли «поэтом улицы», – принялась рассказывать Ника. – Ему принадлежат десятки потрясающих фотографий, но самая известная его работа называется «Поцелуй у здания муниципалитета». Я лично считаю ее фотографией всех времен и народов. Это как бы символ молодости и любви. С нее было напечатано несколько миллионов открыток, постеров и плакатов, она появлялась в календарях, на почтовых марках, футболках, кружках и даже на постельном белье. Не говоря уж о многочисленных фотоальбомах. Снимок выглядел очень естественным, как будто фотограф сделал его абсолютно случайно и влюбленные даже не подозревали о его присутствии.
– А на самом деле? Неужели это была постановка? – заинтересованно спросил Иван.
– Ну да, – подтвердила Ника, в голосе которой послышалось откровенное огорчение. – После того как фотография стала знаменитой, Дуано принялись атаковать разные люди, которые якобы узнали себя на фотографии и хотели получить за это деньги. В конце концов одна пара подала на него в суд и потребовала выплатить им какую-то сумасшедшую сумму. Дуано выиграл суд, но зато ему пришлось признаться, что на самом деле снимок был постановочный и что он нанял для него платных моделей. В общем, его репутация была подмочена, и за это Дуано возненавидел свой знаменитый «Поцелуй», хотя и заработал на нем больше, чем на всех остальных снимках вместе взятых.
Иван смотрел на Нику с неподдельным интересом. Говорила она так вдохновенно и с таким чувством, будто вся эта история произошла не с каким-то там французом полвека назад, а лично с нею самой, причем буквально на днях. Щеки девушки разрумянились, голубые глаза оживленно блестели, а упавшая на лоб прядка светлых волос мягко подпрыгивала в такт ее повествованию. В этот момент Ника показалась Ивану сказочно прекрасной, и ему снова захотелось ее поцеловать. Однако прерывать ее он все же не решился, иначе она могла подумать, что ее рассказ ему наскучил, и обидеться. Тогда уж никакие поцелуи не помогут. Хотя Иван считал себя великим специалистом по улаживанию любых конфликтов с женщинами, расстраивать Нику ему не хотелось. Несмотря на всю ее деловитость и серьезность, она казалась ему ранимой. На такую мысль его наводил ее обычно напряженный взгляд и несколько стесненная манера держаться.
«Впрочем, сегодня она ведет себя совершенно иначе, – подумал Иван, дивясь произошедшим с девушкой переменам. – Нет, ну действительно – просто другой человек! В глаза смотрит смело, даже с каким-то вызовом, походка твердая, и разговаривает совершенно непринужденно. Может, она меня неожиданно разлюбила?»
До сих пор он ни секунды не сомневался в том, что Ника влюблена в него по уши, и принимал ее чувство как нечто само собой разумеющееся. Он привык к тому, что легко нравится женщинам, и еще к тому, что право выбора всегда принадлежит ему. Избрав объектом своего интереса Нику, он безошибочно определил, что, несмотря на внешнюю привлекательность, мужским вниманием она не слишком избалована. Последнее обстоятельство она пыталась скрывать под маской суровой сдержанности, то есть в открытую на шею не бросалась. Этот момент Ивану особенно нравился, потому что вносил некое разнообразие в его отношения с представительницами слабого пола – было над чем поработать. Он рассчитывал, что, подчиняясь силе его обаяния, Ника очень скоро станет более покладистой и по первому зову будет мчаться к нему на встречу, позабыв ради этого про все свои дела, даже самые важные и неотложные. Но тут вдруг – бац! – все перевернулось вверх тормашками, и это он безропотно согласился отправиться с ней «на задание» только ради того, чтобы побыть вместе.
«Она держится так, как будто мы с ней друзья закадычные. Влюбленной девушке такое поведение совсем не подобает», – с неудовольствием подумал Иван. Мысль о том, что Ника просто-напросто находится сегодня в своей стихии и это придает ей уверенности в себе, почему-то не пришла ему в голову.
– Ты хотя бы примерно представляешь, о чем я тебе рассказывала? – поинтересовалась Ника, не скрывая насмешки.
– Естественно! О том, как замысел твоего любимого француза накрылся медным тазом, – без запинки ответил Иван.
Ника закатила глаза и укоризненно покачала головой.
– Умение мужчин прикидываться, будто они внимательно слушают то, что говорит им женщина, было изобретено в то же самое время, что и каменный топор.
– И они до сих пор очень ловко этим умением пользуются, – весело подмигнул ей Иван и снова вытащил из кармана сигареты. – Ладно, убедила. Коли не хочешь нарушать профессиональную этику, то приступай к делу, а я пока покурю.
И он выкурил одну сигарету, а затем еще одну. Потом он принялся бродить вокруг лавочки и повествовать о своих поездках в разные города и страны, описывал забавные истории, которые с ним приключались. Однако Ника, ни на секунду не отрывавшаяся от своей фотокамеры, реагировала на его разглагольствования лишь неопределенным хмыканьем, которое в конце концов погасило его ораторский пыл. Тогда он снова взялся за сигареты, а потом, кажется, даже задремал. Так прошло больше часа, и Иван не выдержал.
– У тебя поистине адское терпение, но я лично так больше не могу!! – воскликнул он, вскочил на ноги и принялся делать смешные махи руками, как будто пытался разогнать кровь. – Пощади меня, ради всего святого – у меня затекли конечности, шея, а заодно и мозги. К тому же я зверски хочу есть.