— Но ведь осталось меньше месяца. Приглашения разосланы, все уже заказано.
— Ничего страшного, все можно отменить. Времени предостаточно. Ну подумаешь, заплатим маленькую неустойку, где потребуют. А платья и костюмы отлично пригодятся и без свадьбы. Меня это ничуть не тревожит. Гостям я пошлю персональные извинения. Я не выйду за твоего отца второй раз. Хватит с меня и одного. Я больше не желаю поступать так, как этого требуют обстоятельства. Всю жизнь я была ответственной, покорной и исполнительной — могу я сделать так, как мне хочется? Не нужно мне это напыщенное торжество с сотнями надутых юристов, которые того гляди лопнут от важности. При чем здесь я и моя жизнь? Это уж скорее доказательство того, как мой муж преуспел в работе, а я… В общем, этому не бывать.
— А ты бы чего хотела?
Она с недоумением на меня посмотрела.
— Ты не знаешь, мам?
— Нет. И никто меня об этом никогда не спрашивал.
— Прости, что я всегда была эгоисткой. И так мало тебе помогала.
— Господи, да вовсе это не так. Ты мне помогала уже тем, что ты — это ты. И у тебя есть своя жизнь. Кстати, как у тебя дела?
— Ох, даже не знаю, что тебе и сказать.
Она ждала продолжения, и после всего, что она сейчас говорила, я не имела права отмолчаться.
— Работу я потеряла, машина отправилась в металлолом, я обидела замечательного парня, с которым провела ночь, Мелани со мной не разговаривает, и все остальные тоже, моя соседка считает, что я предательница, я съездила в Уэксфорд, чтобы сказать Блейку «возвращайся, я тебя люблю», но поняла, что это не так, и сегодня моя Жизнь сказал, чтобы дальше я обходилась без него. То есть все отлично, и я по уши в дерьме.
Мама прижала тонкие пальцы к губам, но не смогла сдержаться и хихикнула.
— Ой-ой, Люси. — Она смеялась уже в полный голос.
— Рада, что смогла тебя развеселить, — иронично усмехнулась я, а она откинулась на спинку дивана и безудержно, заливисто хохотала.
Мама решительно настояла на том, что останется у меня. Отчасти потому что завтра мой день рождения, отчасти потому что не хотела вторгаться в жизнь Райли, хоть я и уверяла ее, что он не гей и она никак не помешает ему и его соседу. Она пошла в ванную, а я посадила Мистера Пэна в большую сумку, и мы отправились в парк — слегка проветриться. Было бы неплохо, подумала я, чтобы поднялся ветер и прочистил мне мозги, выдув из головы все лишние мысли. Возле детской площадки на лавочке сидела Клэр, рядом с ней стояла пустая коляска.
— Можно я составлю вам компанию?
Она кивнула, и я села с ней рядом, держа Мистера Пэна на коленях. Клэр поглядела на него.
— Простите, я зря тогда…
— Ничего страшного, — перебила я, — все в порядке.
Кот рвался на свободу, и я отпустила его пройтись.
Какое-то время мы молча сидели, а потом Клэр задумчиво сказала:
— Он так любит качаться на качелях. Хохочет от радости.
— Я тоже очень любила качели, когда была маленькая.
Мы снова помолчали.
— Как он?
— Простите? — Она очнулась от глубокой задумчивости.
— Конор, как он себя чувствует? Вы говорили, ему нездоровится.
— Ему не стало лучше.
— Вы показывали его врачу?
— Нет.
— Наверное, стоило бы.
— Вы думаете?
— Да, раз ему нехорошо.
— Но… я ненавижу врачей. И больницы тоже ненавижу. Мама сейчас болеет, мне приходится туда ездить. Я не была там с тех пор… — Она умолкла и растерянно заморгала. Пару минут спустя продолжила: — Мама поправляется.
— Это чудесная новость.
— Да, — кивнула она. — Странно, но именно ее болезнь снова нас сблизила.
— Тогда, возле квартиры, это был ваш муж?
Она кивнула:
— Да. Мы пока еще не вместе, но…
— … но кто знает, — договорила я за нее.
— Он не болеет, — сказала Клэр.
— Ваш муж?
— Нет, Конор. Он не болеет, это другое. Он стал тише.
Она повернулась ко мне — глаза несчастные, полные горьких слез.
— Он стал гораздо тише. Я уже совсем почти его не слышу.
Молча смотрели мы с ней на неподвижные качели, и я думала о Блейке, о том, что мои воспоминания о нем тоже становятся все глуше, чувства затихают, и он постепенно уходит из моей души.
— Может быть, это не так и плохо, Клэр.
— Он любил качели, — повторила она.
— Да. — Я отметила, что она сказала об этом в прошедшем времени. — Я тоже любила.
— Мам, ты не спишь?
Было около полуночи. Мама легла на кровать, я на диван. Сна не было ни в одном глазу.
— Нет, солнышко, — немедленно откликнулась она и зажгла бра.
— Почему бы тебе не устроить вечеринку в саду, у вас дома? Позвать близких друзей и родных, украсить все цветами, которые ты заказала. Закуски тоже пригодятся, ты ведь уже договорилась с поставщиками.
Мама поразмыслила, потом хлопнула в ладоши и радостно улыбнулась.
— Люси, это прекрасная идея! — Но все обдумав, она помрачнела. — Проблема в том, что тогда мне придется выйти за него еще раз.
— Верно замечено. Но тут уж я ничем тебе помочь не могу.
Она погасила свет, и мы молча лежали в темноте, погрузившись каждая в свои мысли. Я взяла со столика мобильный и долго всматривалась Дону в глаза — они по-прежнему украшали экран. Я все время о нем вспоминала. Мне хотелось позвонить и извиниться, только я не знала, что сказать. Ведь я его обидела, я выбрала Блейка, и потом Жизнь с ним не встретился, опять же из-за меня. Мама неожиданно спросила:
— Как поживает твой бойфренд?
— Блейк?
— Нет, тот молодой человек, что приезжал к нам на ужин в понедельник.
— А, Дон. Но он не совсем бойфренд.
— Разве? Вас же так влечет друг к другу. И меня восхитило, как он тебя защищал перед отцом. Неужели между вами ничего нет?
— Есть, — тихо ответила я.
— Это видно. Вы так друг на друга смотрели, словно зачарованные.
Мое сердце радостно подпрыгнуло.
— У нас с твоим отцом было так же, это все замечали. Ты знаешь, мы с ним познакомились на приеме, который давал папа. Я тогда еще училась в школе, а твой отец проходил у папы стажировку.
— Да, ты мне рассказывала.
— Но я тебе не рассказывала, как он ко мне клеился.