Исидора прикрыла глаза, она помнила о своём обещании, данном графу вчера вечером, – поделиться с ним некоторыми своими соображениями. Правда, граф и не подозревал: какими именно.
Теперь Исидора размышляла: а стоит ли заводит разговор о своём столь неожиданном открытии? Уместен ли в данном случае разговор и тамплиерах и их тайне? – в тот момент, когда граф обеспокоен, впрочем, как и она сама, судьбой Бернара.
Шарль пристально взглянул на свою спутницу и произнёс:
– Если вы думаете, что я ничего не помню, то – напрасно… О чём вы намеревались вчера поговорить со мной?
Исидора приоткрыла глаза. И заметив на себе пристальный взор итальянца, что сидел напротив, несколько смутилась.
– Право, не знаю ваше сиятельство… Простите, никак не привыкну обращаться к вам сообразно вашему новому статусу – монсеньор, – тихо произнесла она.
Граф сделал нетерпеливый жест рукой.
– Ну, что вы право, Исидора! Какие могут быть между нами церемонии. Лучше расскажите, что хотели, а то я сгораю от любопытства, зная вашу тягу ко всякого рода авантюрам.
Женщина слегка улыбнулась.
– Их, ваше сиятельство, вы тоже любите авантюры… Впрочем, оставим это… Я хотела сказать вам, что расшифровала надпись в замковой башне.
Граф округлил глаза от удивления. Альбано же, предвкушая интригующий рассказ, невольно подался вперёд.
– Не могли бы вы, сударыня, кратко ввести меня в курс дела? О какой надписи идёт речь? – с живостью поинтересовался он.
– О, сударь, это давняя история… Замок Аржиньи некогда принадлежал ордену тамплиеров, а именно, магистру де Божё. Замок полон тайн… – интригующе произнесла Исидора и воззрилась на секретаря.
– И вы, я так понимаю, раскрыли одну из них… – выказал предположение Альбано.
Исидора кивнула.
– Возможно. Во всяком случае, мне так кажется…
Граф потерял терпение и несколько раздражённо заметил:
– Исидора, прошу вас, не томите!
Женщина победоносным взором обвела своих спутников и подробно рассказала им о том, как ей удалось расшифровать надпись на древней гематрии, о своей поездке в Лион, о барельефах, украшающих базилику Нотр-Дам-де-Фурвьер и о завещании де Молэ, содержание которого ей удалось приблизительно вспомнить.
Рассказ Исидоры произвёл на Альбано неизгладимое впечатление. Он попытался сопоставить сведения, имеющиеся у него о Приорате Сиона, который возглавлял Рене Добрый, особенно о влиянии ордена в Африке.
– Вы понимаете, что вы сейчас рассказали? – вкрадчиво поинтересовался Альбано у женщины.
Та пожала плечами.
– Думаю, что – да. Тамплиеры оставили послание своим последователям. Не удивлюсь, если таковые имеются в Эфиопии. Ведь именно о ней говорится в надписи, не так ли? Да и упоминание о Ковчеге Завета в завещании магистра де Молэ, лишь подтверждает эту версию.
Альбано нервно сглотнул.
– Вы поражаете меня своим умом, сударыня. Теперь меня не удивляет, что именно вы сопровождаете монсеньора…
Граф невольно испытал чувство гордости за Исидору. Уж он-то неоднократно убеждался в её способностях!
Остаток пути до Лиона путешественники проделали молча. Альбано тщательно обдумывал слова Исидоры. Та же увлечённо читала книгу, пытаясь таким образом отогнать гнетущие мысли. Граф невольно погрузился в размышления: «Тамплиеры не дают мне покоя – они, словно преследуют меня. Сначала я получил во владение замок Аржиньи, принадлежавший ордену, затем нашёл ларец с завещанием де Молэ. Ларец оказался слишком ценным, его похитила Консуэло для своего бывшего возлюбленного. А затем выяснилось, что ларец хранит кровь Христа… Боже мой, от всего этого можно сойти с ума! Теперь это таинственное послание… И зачем только Исидора расшифровала его?.. Неужели это как-то имеет отношение к исчезновению Бернара?.. Нет, нет… Этого не может быть… Причём здесь Бернар и Небесный Сион?.. Не вижу никакой связи…»
* * *
Карета графа д’Аржиньи пересекла городские ворота Лиона, ещё задолго до вечерни. Кучер, недавно сопровождавший Исидору и Консуэло в поездке за лионскими шелками, уверенно направил лошадей к гостинице «Лев и три лилии», где новоявленный генерал иезуитов вместе со своими спутниками намеревался сытно отужинать, отдохнуть и с рассветом продолжить путь в Валанс.
Предприимчивый, гостеприимный хозяин разместил знатных постояльцев в лучших комнатах: Альбано расположился вместе с графом, Исидора же заняла небольшую, но весьма уютную смежную комнату.
Ночь для Альбано и Исидоры прошла спокойно. Утомлённые дорогой, переживаниями и неожиданными открытиями, они крепко спали. Граф же напротив, не мог долго уснуть. Он, беспрестанно ворочаясь на кровати, с завистью прислушивался к ровному дыханию своего секретаря, доставшего по наследству от вездесущего Сконци. Отчего-то его одолевали дурные предчувствия и тревога.
Он заснул далеко за полночь – сон навалился тяжело.
– Мальчик мой…
Шарль услышал знакомый старческий голос, несомненно, он принадлежал Итриде.
Он хотел ответить, но, увы, не смог произнести ни слова.
– Я знаю, тебе сейчас тяжело… – продолжила ведьма. – Бернар, которого ты любил, как сына, пропал… Но ты непременно найдёшь его… Прислушивайся к зову своего сердца… Не давай волю гневу… Судьба приведёт тебя туда, где ты должен быть…
Шарль проснулся, словно от резкого толчка. Он сел на кровати и огляделся – комната была пуста, если не считать мирно посапывавшего Альбано на тюфяке, набитом свежей соломой.
Граф отёр пот, струившийся со лба, правой ладонью.
– Господи Всемогущий… – он осенил себя крестным знамением. – Итрида просто так не приходит… Значит, мальчик жив… Возможно, с ним всё в порядке…
Немного успокоившись, Шарль лёг на кровать и снова заснул, сны более не тревожили его.
…На рассвете генерал иезуитов и его спутники покинули гостиницу, щедро расплатившись с хозяином, тот старался быть предельно почтительным и даже подобострастным, ибо чутьё подсказывало ему: граф – очень важная особа.
* * *
Карета генерала приближалась к Валансу, когда колокола монастыря валломброзанцев огласили своим звоном прилегающие предместья, возвещая нону.
Шарль сосредоточился – ему предстоял непростой разговор с настоятелем монастыря. И от того, насколько он сможет разговорить его, и узнать все подробности об исчезновения Белуччи и Бернара, зависило многое.
Граф невольно бросил взор на перстень с печатью Сконци, который в данный момент украшал безымянный палец правой руки.
«А что, если мне припугнуть настоятеля, воспользоваться данной мне властью?.. По словам Жиля он не прост, как кажется на первый взгляд. Возможно, так я узнаю гораздо больше и быстрее то, что меня интересует…»