Неожиданно Альбано пронзила догадка. В первый миг она показалась ему безумной. Но затем…
«Неужели никто не догадался об этом?.. – мысленно удивился он. – А новый генерал? Неужели он не ничего не знает?.. Нет, не может быть… Знает… Но хранит тайну, иначе бы Сконци не доверял ему. А, если граф до конца не осознаёт во что он ввязался?»
* * *
Карета д’Аржиньи достигла обители цистерианцев, когда часы на главной ратуше города пробили два часа дня.
Рене Добрый приказал установить этот новейший хитроумный механизм, дабы знать точное время, а не ориентироваться на церковные колокола, ибо это было не всегда удобно, так как церковное деление суток менялось в зависимости от времени года.
До слуха путешественников донесся приглушённый бой часов…
Альбано прислушался.
– Судя по звуку – механические часы. Вероятно, герцог выписал мастеров из Рима и приказал установить механизм на самую высокую городскую башню или ратушу. Сейчас это всё больше входит в моду… – как бы невзначай замел он, дабы разрядить напряжённую обстановку. Исидора была бледна и буквально готова лишиться чувств, несмотря на то, что считалась женщиной смелой и уверенной в себе, не подверженной дамским прихотям и капризам.
– Что с вами, Исидора? – поинтересовался обеспокоенный граф. – Вас утомила дорога?
Женщина кивнула.
– Да… утомила… Но… У меня дурные предчувствия… – с трудом призналась она.
Альбано внимательно воззрился на Исидору: а что, если она права? Порой женская интуиция не объяснима.
– Сейчас мы всё узнаем, – решительно заявил граф. – Вам же Исидора лучше отдохнуть и подкрепиться. Я прикажу сопроводить вас в ближайшую гостиницу и …
– Нет, нет! – воскликнула Исидора. – Я не хочу в гостиницу.
– Но, сударыня, – вмешался Альбано, – я отдаю должное вашим материнским чувствам, но эта обитель мужская. Вы не можете войти в неё по той простой причине, что вы – женщина.
Исидора сникла.
– Я подчиняюсь вам, граф… Прикажите отвезти меня в ближайшую гостиницу, я буду с нетерпением ждать вас… и Бернара, – сказала она и улыбнулась вымученной улыбкой.
Карета графа в окружении нескольких всадников, петляя по дороге, ведущей в город, исчезла из вида.
Альбано и граф многозначительно переглянулись. Телохранители почти вплотную приблизились к своему господину, ожидая приказаний.
Граф же смерил взглядом монастырские ворота, как ни странно, они были плотно затворены в это время дня. Альбано обхватил рукой массивное медное кольцо, прикреплённое к воротам, и постучал. Тотчас же открылось небольшое смотровое оконце.
– Что вам угодно, господа? – вежливо поинтересовался монах-привратник.
– Нам угодно переговорить с настоятелем монастыря, – уверенно ответствовал граф.
Привратник бросил беглый взгляд в его сторону и, оценив внешний вид визитёров, отворил небольшую калитку.
– Входите, господа. Но придётся подождать, пока о вашем прибытии доложат настоятелю.
Граф и Альбано в сопровождении двух телохранителей вошли на территорию монастыря. Перед ними открылся просторный внутренний двор, вымощенный здешним камнем.
К посетителям подошёл молодой цистерианец и задал тот же вопрос, что и привратник, а затем попросил назвать свои имена и цель визита.
Внимательно выслушав секретаря, именно он дал исчерпывающие объяснения цистерианцу, монах глубокомысленно изрёк:
– Простите, господа. Если вас интересуют воспитанники нашей обители, то встречаться с настоятелем ни к чему. Я отведу вас к отцу Варфоломею. Именно он опекает приют для мальчиков. Не сомневаюсь, что он постарается помочь в розыске вашего сына, – монах смиренно поклонился графу. – Следуйте за мной.
Миновав внутренний двор, визитёры попали в небольшое двухэтажное строение с узкими стрельчатыми окнами, которое служило приютом.
В помещении, за длинным столом сидели мальчики от шести до двенадцати лет, все они что-то мастерили. Мимо них с важным видом прохаживался монах, вооружённый тонкой длинной палкой. Если ему не нравилось то, что делает воспитанник, он слегка бил того по рукам своим «оружием».
– Брат Жак, – обратился к нему цистерианец, сопровождавший визитёров. – Эти господа желают переговорить с отцом Варфоломеем по поводу одного из наших воспитанников.
Брат Жак хмыкнул. И внимательно воззрился на вошедших господ: кто это из этих негодных мальчишек мог их заинтересовать? Но, ни сказав ни слова, удалился за отцом Варфоломеем.
Тем временем граф лихорадочно рассматривал мальчиков, в надежде увидеть среди них Бернара. Взгляд его остановился на воспитаннике, который сосредоточенно клеил коробочку – мальчик был очень похож на Бернара, но, увы, это был не он.
В помещение вошёл отец Варфоломей, буквально расточая доброжелательность.
– Господа! Рад видеть вас в стенах нашей обители. Какой именно воспитанник вас интересует?
– Его зовут Бернар, он – мой сын. Его доставил сюда помощник прево из Монтелимара… Дело в том, что на сына и телохранителя напали… – пытался объяснить граф.
Отец Варфоломей жестом остановил его.
– Не продолжайте, сударь, я понимаю, о ком вы говорите. Следуйте за мной, – сказал монах и, приняв скорбный вид, направился к двери.
Пройдя по длинному коридору, визитёры вошли следом за монахом в небольшую комнату, вероятно, госпитальную. Монах-лекарь делал перевязку какому-то малышу, тот же, к всеобщему удивлению не капризничал, а стойко переносил боль.
– Брат Жосс, – обратился к нему отец Варфоломей, – а где тот мальчик, что из Монтелимара?
Лекарь отвлёкся от своего занятия и рассеяно посмотрел на визитёров.
– Наверное, в саду помогает братьям. Сегодня он хорошо себя чувствует.
Граф и Альбано переглянулись, почти одновременно у них возникло чувство тревоги.
… Монастырский сад выглядел ухоженно. В нём произрастали различные плодовые деревья и кустарники, за ними усердно ухаживала местная братия.
Отец Варфоломей приблизился к небольшой группе монахов, вооружённых мотыгами, и о чём-то пошептался с ними. Один из братьев махнул рукой по направлению вглубь сада.
Отец Варфоломей и визитёры поспешили в указанном направлении.
Они увидели мальчика, облачённого в простую домотканую рубашку и штаны, тот усердно мотыгой окучивал какой-то кустик.
– Бернар! – окликнул его граф.
Мальчик оглянулся. В какой-то момент графу показалось перед ним – его сын, но приглядевшись, он понял, что ошибся. Воспитанник выглядел явно старше, лет на девять-десять.
– Да, сударь, я – Бернар, – подтвердил он.
Граф сник.