Интервью давно закончилось, Инна тепло попрощалась с Лютансом, но его история, рассказанная так ярко и красочно, не выходила у нее из головы. Она бродила по длинным галереям Лувра – пришла сюда сразу из отеля «Риц», – а в голове все еще звучал необычный рассказ.

«Однажды, когда мне было лет 15, к нам в парикмахерскую пришла молодая женщина. Меня попросили заняться клиенткой.

Глядя на меня, можно сказать, что я очень мягкий и сбалансированный человек. Но, с другой стороны, за этим шелком кроется действительно большая энергия. В ней, наверно, и лежит основа творчества.

Но представьте себе ту эпоху – у женщин не было никакой свободы в создании образа. Постоянные локоны и бигуди. Одежда была некрасивой. Все было шаблонным.

И вот, посмотрев на эту красивую и грустную женщину, я взял в руки ножницы. В конце пятидесятых никто вообще не пользовался ножницами! Я сделал ей пробор посередине головы, разделил волосы на две части и отрезал с одного края огромный кусок. Волосы с пустым звуком упали на землю. А у меня возникло ощущение, что на пол упал мертвый зародыш. И именно я был этим мертвым зародышем.

Начиная с того момента я перерезал пуповину – почувствовал, что существую по-настоящему, – и обрел себя».

Инна прокручивала и прокручивала рассказ, словно пленку, в голове и наконец поняла, что именно держит ее в плену!

Она, женщина, прошедшая добрую половину жизненного пути, так и не перерезала собственную пуповину. Не позволила себе жить, освободив чувства и выпустив на волю фантазию. Она до сих пор не избавилась от чувства вины и, как подросток, находится в состоянии постоянной войны с самой собой.

Глава 8

– Драгоценная моя женщина! – набросился на нее Мишка с объятиями. – На месте ль Париж?

– Куда ж он денется!

Инна улыбнулась Суслову – успела соскучиться за несколько дней по этому проходимцу и балагуру.

– А как маэстро?

– Великолепен! – призналась она.

– Смотри, – Мишка сурово погрозил пальцем, – взревную!

– Нет оснований, – Инна весело рассмеялась.

Чувство беспечной решимости, которое она привезла из Франции благодаря Лютансу, настраивало ее на счастливую волну. Последние несколько дней Инна ощущала в себе перемены: ее фантазия, которую она всегда прятала от посторонних глаз, стыдясь и опасаясь прослыть сумасшедшей, вдруг стала вырываться наружу.

Вчера за ужином, едва приехав из аэропорта и вручив подарки дочке и маме, она – впервые в жизни! – пересказала Сашке сюжет «Предсказания Эльзы». Правда, не созналась в том, что написала книгу сама – сказала: «Дядя Миша в командировку дал почитать». «Прикольно», – оценила дочь, и Инна видела, как глаза ее загорелись живым интересом.

– Что-то не припомню я, барышня, в вас такой легкости, – в противовес смыслу слов, интонация Суслова прозвучала вдруг озабоченно, но он тут же исправился: – Анекдот про интервью рассказать?

– Давай!

– Журналист спрашивает известного композитора: «Какие у вас творческие планы на будущий год?» Композитор медленно, важно так отвечает: «Ну, в этом году я решил положить на музыку…» Журналист нетерпеливо перебивает: «Правда? Жалко-то как!»

– Фу на тебя, Суслов! – Инна расхохоталась.

– А как дела у нашего монстра? – резко сменил тему Суслов, даже не улыбнувшись собственному анекдоту.

– Миш, прекрати ее так называть! Саша…

Дверь в редакцию бесшумно открылась, и впорхнула невесомая Танечка. В голубой разлетающейся шубке до середины бедра и на тоненьких, взгромоздившихся на каблуки ножках, она походила на экзотическое насекомое.

– Привет, – остолбенела она, увидев Инну, словно ей показали ожившего мертвеца, и на автомате выдала: – Как Париж? Что привезла?

– Доброе утро, – на секунду Инна задумалась, как ответить, чтобы не вдаваться в подробности и не обидеть любопытное насекомое, – впечатления.

– А, – не проявила интереса Танечка и тут же спряталась за своим рабочим столом.

Инна не удивилась: нематериальный мир, лишенный возможности полюбоваться, потрогать, примерить, для этой особы не существовал.

– Слушай, – подал голос недовольный Мишка, уже забывший о том, что его вопрос о Саше так и остался без ответа, – пойдем-ка покурим!

– Суслов, ты в своем уме? Я не курю.

– Значит, подышишь!

Он решительно взял Инну под локоть и потащил к выходу, оставив Танечку стоять с недоуменно выпученными глазами. По дороге сдернул с вешалки Иннину шубу, пристроенную здесь всего несколько минут назад, и пробормотал: «Не нужны нам лишние уши».

– Мишка, что-то ты мне сегодня не нравишься, – пробормотала Инна, когда он вытащил из пачки сигарету моментально побелевшими от холода пальцами и закурил.

– Украла мою реплику, – абсолютно серьезно произнес он и, помолчав, добавил: – Хотя я вряд ли сумел бы вслух. Несмотря ни на что.

– В чем дело? – Инна, наконец, заметила, какого труда стоит Суслову держаться в своей обычной манере.

Было такое чувство, словно его вывернули наизнанку, а он дергается изо всех сил, пытаясь вновь обрести привычный облик. Она тряхнула головой, чтобы отогнать видение, которое могло быть частью Забытого мира, но никак не реальной жизни.

– Инна, – он нервно затянулся, – тебе нужны деньги?

– Что?

– Ты попала в историю? Кому-то должна?!

– Откуда ты знаешь?! – изумленно спросила она.

В мыслях моментально возник хозяин «Мерседеса», который за время командировки вылетел у нее из головы. Какая же она все-таки бестолковая! Давно нужно было подумать, у кого попросить взаймы. Со дня на день этот человек позвонит, и нужно будет нести деньги.

– Не важно. Сколько?

– Мне пока точно не говорили, на починку машины. – Инна покраснела до ушей, уже сообразив, что первым, к кому она обратится за помощью, будет Суслов. У него самого в карманах, сколько бы ни заработал, ветер гуляет. Зато есть обеспеченные друзья, которые могут дать взаймы.

– Но это ж не повод! – взъярился он вдруг. – Могла сначала со мной поговорить!

– Я собиралась, – пролепетала она.

Мишка швырнул окурок под ноги и со злостью втоптал его в снег.

– Этого я и боялся, – процедил он, – до последнего не хотел верить!

– Во что?!

– Инка, – впервые в жизни он назвал ее так, – я от тебя не ожидал!

Инна окончательно растерялась. Она-то в чем виновата?! Или он тоже, как та блондинка, жена хозяина «Мерседеса», считает, что проблема именно в ней – нужно заниматься воспитанием Сашки, а не работой, книгами и чем-то еще?

– Ты хоть в курсе, что Неназываемый знает?