«Забудь о том поцелуе, — приказала себе Кендейс. — Этот человек твой босс. Отец Дженни».

Она молча отдала Нику малышку. На этот раз он взял ее более ловко. Уставившись на отца широко распахнутыми глазами, Дженни сразу начала затихать. При виде ребенка, прижатого к загорелому мужскому торсу, у Кендейс защемило сердце.

Когда Дженни перевела взгляд с лица Ника на его грудь, покрытую темными волосками, ее серые глаза наполнились удивлением. Ее крошечные пальчики вцепились в волоски и потянули, и она издала булькающий звук. Мужчина никак на это не отреагировал.

Кендейс стало ясно, что отец и дочь едва знают друг друга. Ей захотелось плакать.

«Что мне делать? — спросила она себя. — Разве я могу оставить Дженни с человеком, у которого нет времени на собственного ребенка? С человеком, который даже не счел нужным прервать свою поездку, когда его дочь заболела?»

— Я собираюсь завтра показать ее доктору, — сообщила Кендейс Нику.

— Она не выглядит больной, — ответил он, посмотрев на Дженни.

Он провел с дочерью каких-то полчаса после месячного отсутствия и считает себя вправе рассуждать о состоянии ее здоровья? Кендейс не стала открыто выражать свое возмущение. Меньше всего ей хочется, чтобы он ее уволил.

Кроме того, он прав. Сейчас Дженни не выглядит больной. Но Ник не видел ее, когда она, вся красная из-за высокой температуры, билась в конвульсиях. Не держал после этого на руках ее обессиленное обмякшее тельце. Не чувствовал страх и беспомощность, из-за которых его сестра плакала в больнице в тот день, когда привезла туда Дженни.

Нет, он не может понять. В то время он находился далеко, выбирал мебель и украшения для своих садовых центров, чтобы заработать очередной миллион.

Но, негодуя на него, она не решит проблему.

— У нее слегка повышенная температура, — произнесла Кендейс с деланным спокойствием.

— В таком случае позвоните утром в больницу и запишитесь на прием к врачу, — ответил Ник, покачивая Дженни.

— Когда вы завтра будете свободны? Мне нужно знать, на какое время ее записывать. — Неужели он думает, что она одна повезет девочку в больницу?

— Завтра я не могу. У меня слишком много дел.

«Кто бы сомневался».

— Вы должны поехать. Вы ее отец.

— Что конкретно с ней?

— Недавно у нее была ушная инфекция. Температура повысилась настолько, что начались судороги. Ее пришлось госпитализировать.

Именно так в жизни Дженни и появилась Кендейс. Молодая женщина постоянно благодарила судьбу за то, что в тот день ее вызвали на работу из-за наплыва пациентов.

— Я бы поехал, если бы…

«Если бы это было важно для меня», — мысленно закончила за него Кендейс. Она махнула рукой, дав ему понять, что не хочет слушать его оправдания. Продолжи он говорить о своей безумной занятости, она бы не сдержалась и рассказала, что привело ее в его дом.

— Дженни нужно, чтобы вы были рядом с ней. Я хочу убедиться, что не началось повторное инфицирование, что ее барабанные перепонки чисты. Мне бы не хотелось, чтобы Дженни потеряла слух.

— Запишитесь на прием и попросите мистера Басби отвезти вас в больницу, — произнес он с непроницаемым выражением лица. — Сообщите мне время, и я подъеду прямо туда.

— Хорошо. Дженни будет очень рада.

Наверное, Дженни еще слишком мала, чтобы осознать всю важность момента, зато Кендейс поняла, что Ник Валентайн не безнадежен. Еще немного усилий с ее стороны, и она сможет со спокойной душой оставить Дженни на его попечение и вернуться к привычной жизни.

* * *

Что-то в выражении лица няни беспокоило Ника.

Медсестры, поправился он. Элисон сказала ему, что Кендейс медсестра, а не няня. По правде говоря, ему все равно, кто она такая, только бы перестала вызывать у него это странное беспокойство.

Он лез из кожи вон, убеждая себя, будто ее близость нисколько его не волнует. Но стоило ему только вдохнуть ее пикантный аромат, как у него тут же возникало желание притянуть ее к себе и покрыть поцелуями нежную кожу ее шеи.

Если бы он только смог заставить себя смотреть на Кендейс как на няню его дочери, а не на привлекательную женщину со светлыми кудрями и серебристо-серыми ангельскими глазами.

Бросив взгляд на радионяню, торчавшую из нагрудного кармана ее пижамного топа в белую и розовую полоску, он сказал:

— Я рад, что система хорошо работает. Вы поднялись сюда по лестнице быстрее, чем я пришел из своей спальни.

— Зачем мне подниматься по лестнице? — удивилась она. — Я сплю в соседней комнате.

«В соседней комнате»?

— Я думал, вы заняли одну из комнат для персонала на первом этаже.

Она покачала головой:

— Когда Дженни заболела, доктор сказал, что рядом с ней постоянно должен кто-то находиться. Нанимая меня на работу, ваша сестра разрешила мне занять комнату рядом с детской. В вашем доме так много свободных спален, что было бы нецелесообразно поселять меня далеко от Дженни.

— Понятно.

Его равнодушный тон заставил ее быстро добавить:

— Я здесь для того, чтобы заботиться о вашей дочери. Какая разница, где я сплю? Главное, чтобы Дженни была счастлива и здорова.

Разве может он ей признаться, что одна лишь мысль о том, что она живет с ним на одном этаже, сводит его с ума?

Что ж, по крайней мере, днем в офисе он будет спокоен, зная, что о его дочери хорошо заботятся. Но вот сможет ли он спокойно спать по ночам, зная, что объект его вожделения находится так близко?

Глава 3

Кендейс, наверное, в сотый раз за последние пять минут посмотрела на часы. Это время показалось ей вечностью. Где Ник?

Дженни у нее на коленях с любопытством смотрела на двух одинаково одетых мальчиков в противоположной части приемной, пытавшихся вытащить ленточку из цветочной композиции. Их отец без конца делал им замечания, но они его не слушали. Мальчики прибыли через полчаса после Дженни вслед за маленькой девочкой с сыпью на лице. Кендейс пропустила эту пациентку вперед, поскольку ждала Ника. Он опаздывает уже на сорок минут! С каждой уходящей секундой она все больше убеждалась в том, что Ник и не собирался выполнять свое обещание.

Кендейс пыталась несколько раз до него дозвониться, но натыкалась на автоответчик. Ей следовало этого ожидать. Ник же говорил ей, что будет занят.

Но она подумала, что на этот раз он поставит интересы дочери выше своих собственных.

Он собирался приезжать или солгал, чтобы она от него отвязалась?

Не важно, какое оправдание она придумает. Боль разочарования в ее сердце никогда не пройдет.