– Просим вас отобедать после дальней дороги!
В комнату тотчас вошли две миловидные белокурые девушки. Одна поставила перед гостями кувшин с вином и горшочки с ароматной кашей, а вторая расстелила на столе чистое холщовое полотенце с замысловатой вышивкой и выложила на него медовые лепешки и три деревянные ложки. Поклонившись, девушки удалились, оставив после себя шлейф аппетитных ароматов. Юный слуга деловито осведомился:
– Желаете еще чего-нибудь, дорогие гости?
Однако изголодавшиеся за день друзья желали сейчас лишь одного: поскорее опустошить горшки с кашей и испить вина с румяными лепешками. Смышленый парнишка заметил вожделенные взгляды гостей, устремленные на стол с едой, и удалился вслед за девушками.
– Не буду мешать вашей трапезе, – сказал он на прощание.
Эйнар тут же схватил лепешку с холщового полотенца и жадно откусил.
– Какая вкуснотища! – блаженно закатил он глаза.
Теодорих последовал его примеру: действительно, вкус у лепешек был отменный. Клерет же взяла ложку и принялась за кашу – та тоже оказалось выше всех похвал.
Насытившиеся друзья едва не окунулись в сладостную дрему, когда дверь вновь отворилась, и в комнату вошли уже знакомые девушки-служанки. Эйнар встрепенулся.
– Неужели в этом замке все служанки такие? – спросил он их.
Девушки хихикнули и кокетливо поинтересовались:
– Какие «такие»?
– Статные, румяные и красивые! – с чувством выпалил Эйнар.
Служанки снова хихикнули, игриво кивнули в знак согласия, собрали посуду и удалились, провожаемые жадными взглядами Эйнара: «До чего ж хороши! Может, мне повезет отхватить здесь такую вот кухарочку? Целыми днями кашей объедался бы!..»
Время уже перевалило за полдень, а посыльный от кастеляна все не являлся. Впрочем, Эйнара сей факт не особо заботил: он привык довольствоваться малыми радостями жизни, а здесь вон и усадили, и накормили… Глядишь, еще и на службу возьмут, ежели повезет…
Теодорих же с каждой минутой становился все мрачнее: за время трапезы он вообще не проронил ни слова. Друзья, отнеся его молчаливость на счет усталости, не придали сему обстоятельству никакого значения.
Наконец на пороге появился долгожданный посыльный.
– Господин Марк Левий Сегноций готов выслушать вас, – обратился он непосредственно к Теодориху.
«Что ж, двум смертям не бывать…», – подумал юноша и решительно поднялся.
Важно кивнув, посыльный повел просителя сначала длинными коридорами замка, а потом по широкой добротной деревянной лестнице они поднялись на второй этаж. Слуга отворил массивную дверь, украшенную витиеватой резьбой, и вошел первым. Теодорих последовал за ним. Взору юноши открылись просторные покои, оформленные на римский манер. Вся обстановка недвусмысленно свидетельствовала, что хозяин – приверженец римской культуры.
За невысоким столом, заваленным свитками и кипами пергамента, восседал Марк Левий. Оторвавшись от очередного документа, он смерил визитера изучающим взглядом и без обиняков спросил:
– Это ты прибыл по поводу Витольда?
– Точно так, господин, – подтвердил Теодорих. – Вот прошение, подписанное всеми дефенсорами его бывшего бенефиция.
Он протянул свиток слуге, а тот уже преподнес его Марку Левию.
Развернув свиток, Сегноций впился в него глазами, и лицо его по мере чтения вытягивалось от удивления:
– Неужели все изложенное здесь – правда? – недоверчиво спросил он Теодориха, закончив читать.
– Увы, господин. Все описанные в свитке бесчинства, творимые на протяжении многих лет Витольдом, а ранее и его отцом, – сущая правда.
Наместник Ахена отложил письмо в сторону, поднялся из-за стола и подошел к визитеру вплотную. Наконец-то и Теодорих смог разглядеть Марка Левия вблизи: перед ним стоял высокий статный мужчина лет сорока, одетый в синюю римскую тунику. Волосы Сегноция были заплетены в косу по франкской моде. В какой-то момент Теодориху показалось, что перед ним – отшельник Флавий в молодости.
Наместник меж тем долго и внимательно рассматривал Теодориха, и юноша достойно выдержал его пристальный взгляд.
– Что ж, если все изложенное в письме – правда, то ты – храбрый и благородный воин, – одобрительно заметил Сегноций после изрядно затянувшейся паузы. – Пожалуй, я с удовольствием принял бы тебя на службу. Ты как, не против?
Теодорих смутился.
– Благодарю вас, господин. Но, по правде сказать, я рассказал вам еще не все.
– Так говори, я слушаю.
– Путешествие до Ахена было неблизким, – откашлявшись, начал Теодорих. – И в одном из лесов мы с другом встретили старца, который назвался Флавием. Он подарил мне вот это, – юноша вытянул из-под кольчуги медальон с изображением багуина.
– Что? – обомлевший Сегноций поднес к медальону свою ладонь. – Но это же наш фамильный герб! – Он нервно ухватился за серебряную цепочку, висевшую у него на шее, и извлек из-под туники точно такой же медальон. – Сомнений нет – это не подделка! Как Флавий?! Что с ним? – Сегноций буквально засыпал юношу вопросами.
– Он стар, но еще крепок. Живет в лесной хижине отшельником.
– Узнаю дядю, он всегда обладал несгибаемым характером…
– Но, господин, и это еще не все. – Теодорих решил все-таки признаться. – Флавий сказал, что я могу довериться вам…
– Право, юноша, ты решил уморить меня сегодня своей осторожностью! Говори же! – воскликнул нетерпеливо Сегноций.
– Я… я, – Теодорих искренне волновался, – словом, я хотел бы просить у вас защиты и покровительства.
– Странно. И чего же, интересно, может опасаться в этой жизни храбрец, победивший дракона?!
– Точнее – кого, господин. Люди королевы Клотильды намеревались убить меня. Я вынужден был бежать из Суассона, для всех же считаюсь утонувшим в Эне…
– Ловко. И чем же ты так не угодил Клотильде?
– Тем, что я – сын первой жены Хлодвига, Амалаберги.
Сегноций округлил глаза: перед ним – опальный бастард?! Что же делать? Отправить его под конвоем в качестве подарка Клотильде или… или все-таки использовать в собственных интересах? Кто знает, как жизнь завтра обернется: вдруг этот юнец еще пригодится?!
– Стало быть, Ахен принадлежал твоему деду Сигеберу, – Марк Левий добродушно похлопал гостя по плечу. – Что ж, оставайся! Зачислю тебя в личную когорту.
Теодорих, облаченный в униформу – зеленую тунику с вышитым на груди багуином, стоял на посту у дверей, ведущих в покои дочерей Сегноция. Из-за стены раздавался приглушенный девичий смех: видимо, Эстер, младшая дочь повелителя, развлекалась в обществе камеристок. Совсем недавно девушке исполнилось четырнадцать лет, но она обрела уже округлые женские формы, которые, вкупе с роскошными каштановыми косами и выразительными карими глазами, заставляли трепетать мужчин всех возрастов.