Фрайграф приказал покинуть помещение всем, кроме потерпевшей.

– Как тебя зовут? – как можно мягче спросил Эрик.

Женщина молчала, тихонько всхлипывая. Эрик распахнул на ней плед, пытаясь выяснить, насколько поранил её вервольф; если есть кровь, то она обречена. Женщина не сопротивлялась, казалось, она вообще не понимает, что происходит.

Фрайграф внимательно осмотрел её, платье было разорвано, но крови он не заметил, вероятно, спасла плотная шерстяная ткань и жёсткий лиф.

– Позвать сюда Курта! – приказал Эрик.

Курт, по природе своей спокойный, уравновешенный и рассудительный, с тех пор как стал жить с Бертой и растить маленького сына, обрёл ещё два редких качества для мужчины – терпение и доброту, а теперь, после отставки Хагена, и доверие фрайграфа.

– Да, господин фрайграф, вы звали меня? – не замедлил явиться новый майордом.

Женщина по-прежнему сидела на скамейке покачиваясь и смотрела перед собой в одну точку.

– Та самая несчастная, которую подобрал отряд Хагена, – пояснил фрайграф. – Слава богу, она не ранена, крови нет. Курт, попытайся поговорить с ней, у тебя получится, ты имеешь к женщинам подход.

Курт поставил табурет рядом с несчастной и подсел к ней как можно ближе. Неожиданно женщина припала к его плечу. Курт обнял её и спросил:

– Скажи мне, как твоё имя?

Женщина встрепенулась, придя в себя, и увидела перед собой добродушное лицо Курта.

– Эмилия, – коротко ответила она.

– Хорошо, Эмилия. А где твой дом? – как можно мягче спросил Курт.

– В селении Вирбах… Я – жена кузнеца, – едва слышно ответила она.

– Расскажи мне, Эмилия, куда ты направлялась сегодня вечером?

– К сестре, она живёт неподалёку, на хуторе, всего в миле от селения. Я часто хожу к ней…

Эмилия посмотрела на своё платье, изодранное в клочья, затем перевела взгляд на Курта и разрыдалась в голос.

– Она пришла в себя, мой господин. Проплачется и всё вспомнит.

– Расспроси её, и как можно подробней, – распорядился Эрик.

Эмилия наплакалась вволю, и теперь она просто всхлипывала, словно маленький обиженный ребёнок.

Курт вновь попробовал расспросить её:

– Эмилия, я понимаю, ты пережила страшный момент, но, слава богу, ты жива и даже не ранена. Постарайся всё припомнить и рассказать нам. Мы должны схватить чудовище, пока оно ещё не натворило дел.

– Да, да, я постараюсь… Я засиделась у сестры… Она собрала мне с собой небольшую плетёную корзину, в ней лежали хлебцы, она сама напекла их. И ещё она напряла мне пряжи, её муж водит овец, а сестра часто продаёт шерсть или вяжет. Идти до их хутора недалеко, можно через лес напрямки, но я пошла по дороге, думала, так безопасней. Сейчас все говорят, что господин фрайграф переловил разбойников в Волчьей лощине, так что бояться нечего. Когда я свернула с дороги, надо было пройти через заросли кустов. Я ходила так множество раз, и вовсе не думала, что могу встретиться с вервольфом. Я услышала сзади хруст ветки и обернулась. На меня двигался он – вервольф! Я испугалась, страх сковал меня… Чудовище выхватило когтистыми лапами корзинку и задело платье, ткань затрещала. Видимо, меня спас жёсткий лиф, я всегда вставляю в него ивовые ветви, чтобы он держал форму. Не знаю, как, но я с размаху ударила вервольфа ногой в пах, он выронил корзину и согнулся. Тут я побежала и встретила всадников… Они и привезли меня в замок… Мне больше нечего сказать вам, сиятельный господин.

Эмилия утёрла глаза и окончательно успокоилась.

– Ты нам очень помогла, – сказал Курт, – отдыхай. Завтра утром мы дадим тебе провожатого.

Эрик и Курт вышли из помещения для прислуги и поднялись наверх в кабинет.

– Курт, ты ведь служил егерем. Что ты обо всём этом думаешь?

– Господин фрайграф, простите за дерзость, но я был егерем, а не охотником на вервольфов. Мне трудно судить. Но одно я знаю точно – это чудовище не вервольф, он – человек!

– Отчего ты так решил, Курт? – Эрик удивился.

– Вспомните рассказ Эмилии, мой господин. Где это видано, чтобы вервольф сначала выхватывал корзину, а затем после удара в пах сгибался в три погибели? Нет, мы имеем дело с человеком, который считает, что он – самый ловкий и умный. Причём он хорошо знаком с повадками зверей. Но мнимый вервольф совершил оплошность – женщина вырвалась и убежала. Он явно хотел её ограбить, а затем, возможно, изнасиловать и растерзать.

– Но как же следы когтей на клирике? Ведь человек не сможет с такой силой разорвать тело!

– Пока не знаю, мой господин, но найду объяснение, – пообещал Курт.

Глава 4

Через пару дней почти вся Северная Тюрингия знала, что мюльхаузенский вервольф убил клирика и напал на женщину. Откуда такая осведомлённость, фрайграф мог только предполагать. Явно рассказал тот, кто принимал участие в ночном походе, стало быть, один из отряда. Точно говорят: язык мой – враг мой. Фрайграф понимал: никто не сознается, да и не будешь пытать весь отряд – толку от этого чуть.

Эрик был бессилен что-либо сделать, и это его сильно угнетало. Снова одолевали тяжёлые мысли: «Если Анна была вервольфом, то тогда это что – очередной вервольф? О смерти Анны знали только двое – я и Хаген. Если допустить, что мюльхаузенский вервольф – человек, многое становится ясным… А если всё же нет, и он – не человек?.. Одно я знаю точно – надо ждать инквизиторов, и запылают костры по всей Тюрингии… А это будет похуже вервольфа…»

В зале появился Курт, за размышлениями Эрик даже не услышал, как тот подошёл.

– Господин фрайграф, прибыл гонец из печально известного селения Фирфайх. Говорит, что селяне поймали вервольфа.

Эрик вяло прореагировал:

– Курт, ну сам подумай, кого могут поймать селяне?.. Опять очередная сказка или что-то померещилось…

– Так-то оно так, мой господин, но проверить бы не мешало. Позвольте мне отправиться в Фирфайх с отрядом.

– Поезжай, – позволил Эрик.

* * *

Отряд во главе с Куртом, вооружённый до зубов и в придачу ко всему ещё и с крепкими рыболовными сетями (дабы пленить ими чудовище) вошёл в Фирфайх. Тут же к Курту подбежал староста.

– Он там, в сарае, господин майордом! Его охраняют – не уйдёт!

– Веди! – коротко распорядился Курт.

Староста показывал дорогу. На окраине селения Фирфайх Курт увидел покосившийся сарай, вокруг которого толпились крестьяне, вооружённые кто рогатинами, кто дубинками, а кто и просто палками.

– Вот, господин, он там, в сарае…

Курт спешился. Он увидел, как любопытные крестьяне заглядывали в щели сарая, из которого доносился какой-то странный рёв, совершенно не похожий на вой волка.