Сарей-мисим удовлетворённо выслушивал ежедневные доклады своего верного слуги, с нетерпением ожидая начала бунта. Сам же он рассчитывал беспрепятственно покинуть Питум, заранее приказав перевести семью и все ценности в новый дом в Аварисе.
Он несколько раз встречался с Моссом, пытаясь выявить настроения писца. Тот же, узнав о назревающем недовольстве, выказал готовность к побегу, но при одном условии: он заберёт с собой жену.
Биридия усмехнулся:
– Зачем тебе нужна эта иврим? В Финикии много красивых женщин. Да и потом, неужели ты считаешь действительным обряд, свершённый по обычаям этого рабского племени?
Мосс задумался, ему не хотелось вызвать недоверие Биридия.
– Разумеется, ты прав, сарей-мисим… Я успею бросить Циппору в любой момент. Но пока она нужна мне…
– Говорят, она молода и очень красива… Понимаю тебя… Что до женщины, то мне всё равно: покинет ли она земли Пер-Атума или нет. Она никому не нужна. Кто станет искать её?
Мосс осмелился взглянуть на своего господина: тот светился от сытости и самодовольства. Ему даже в голову не приходило, что Мосс не собирается искать прибежища в Финикии.
Бывшему эрпатору не хотелось проливать кровь своих соотечественников, он не собирался обогащать финикийского царя. В какой-то момент Моссу пришла в голову мысль, что для достижения власти можно применить Ковчег, который до сих пор хранился в заброшенных каменоломнях, и лишь после свадьбы Фарбис-Циппора переправила его в свой новый дом, а священных кобр выпустила на волю. Но потом он устыдился: «Разве я желал истреблять людей при помощи божественного оружия? Я просто хотел хранить его, быть Верховным жрецом Авариса и служить богам… Но что теперь?.. Всё изменилось… А, если действительно произойдёт бунт?.. Что тогда?.. Иврим погибнут от мечей стражников? Или напротив, разъярённая толпа рабов уничтожит охрану и чиновников… И что потом?.. Отчаявшиеся люди будут грабить и убивать египтян по всей округе, покуда не подоспеют войска…»
Мосс продолжал водить острым стилем по навощённой табличке, мысли же его были заняты отнюдь не «фараоновой повинностью».
«Куда я направлюсь?.. Где укроюсь вместе с Фарбис?.. Где спрячу Ковчег?..»
* * *
Мириам проснулась посреди ночи, сердце её учащённо билось, по лбу струился холодный пот.
– Яхве! Зачем ты посылаешь мне эти страшные сны? Я боюсь их… – с трудом вымолвила женщина, откинула лёгкое одеяло и поднялась с циновки.
Она спустилась со второго этажа, бесшумно минуя спящих сыновей, и вышла из дома на улицу.
Стояла звенящая тишина… Мириам посмотрела на небо цвета индиго, усыпанное холодными звёздами.
– О, Всемогущий! – снова взмолилась она, возведя руки к небу. – Почему я?.. Смогу ли я правильно истолковать то, что видела во сне? Поверят ли мне в меллахе?
Женщина сникла и разрыдалась…
Утром, когда пробудились Хецрон и Ора, она ничего не сказала им о своих ночных кошмарах, а как обычно, накормила завтраком. Наконец, оставшись одна, женщина попыталась сосредоточиться, досконально вспомнить сон и попытаться истолковать его правильно… После чего, в памяти всплыли карты Тота и слова Сараим… Только теперь она начала понимать их значение.
– Я должна поговорить с Аароном. Только он сможет понять меня…
С нетерпением она дожидалась полудня, дабы отправиться вместе с Элишев к мужьям. По дороге Мириам не проронила ни слова. Элишев заметила её озабоченность.
– Что случилось, Мириам? Что тяготит тебя?
Пророчица пожала плечами…
– Не знаю, Элишев… Что-то тяжело на сердце, словно в предвещании беды…
Свояченица всплеснула руками.
– Ох, не пугай меня! Ты что снова видела сон?
Мириам замялась…
– Право не знаю… Можно ли это назвать сном… У меня такое впечатление, что всё происходило наяву.
– Идём, быстрей. Надо всё рассказать Аарону. Уж он-то сумеет принять мудрое решение!
…Томимые нетерпением, женщины едва ли смогли дождаться, когда Аарон закончит свою скромную трапезу, и с видом заговорщиц отозвали его в сторону.
– У Мириам было видение нынешней ночью, – призналась Элишев мужу.
Тот же внимательно воззрился на сестру.
– А я-то думаю, что за тайны? Отчего вы не стали говорить при всех… Я слушаю тебя, Мириам.
Женщина виновато посмотрела на брата.
– Я… я боюсь рассказывать, Аарон. Это очень страшный сон, если не сказать – кошмар.
Аарон напрягся, почувствовав неладное.
– Всё равно, Мириам, говори… Не мучай меня неизвестностью.
Женщина тяжело вздохнула и с придыханием начала свой рассказ:
– Средь бела дня небо затянуло чёрными тучами… Затем из них обрушился смертельный дождь, скорее это было похоже на падающую золу. От него погибли все посевы и травы… Скотина пала… Вода в Ниле превратилась в кровь… Люди гнили заживо… Их тела покрывались страшными язвами, они кровоточили и гноились…
Аарон почувтвовал, что ему становиться дурно.
– Это кара небесная… – едва слышно произнёс он. – Когда это случиться?..
Мириам виновато призналась:
– Я не знаю точно… Но думаю, что скоро.
Аарон внимательно посмотрел на женщин.
– Ничего никому не рассказывайте. Я соберу гвиров сегодня же вечером, и мы решим, что предпринять.
Элишев всплеснула руками:
– Аарон, опомнись! Что ты сможешь сделать против кары небесной?!
– Пока не знаю… Но думаю, что эта кара направлена Всевышним прежде всего на египтян.
Женщины в растерянности переглянулись…
* * *
Аарон сдержал обещание, данное жене и сестре, и в тот же день, на закате солнца пригласил в свой дом гвиров. Когда же глава рода рассказал почтенным соплеменникам об очередном видении Мириам, некоторые из них пришли в неподдельное возбуждение и даже гнев.
– Тебя предупреждали Аарон! – выкрикнул один из собравшихся. – Эта кара за то, что мы приютили женщину и мужчину иной веры, и сочетали их браком по нашим древним традициям! От этого Мосса – одно зло! Надо избавиться от него и его жены! Тогда кара минует Питум!
– Убить его! – поддержали несколько голосов.
Аарон молчал, с трудом сохраняя спокойствие.
– За что ты призываешь убить писца! За то, что он – бывший наследник престола, от которого все отвернулись?! – пытался возразить другой гвир.
– Это он приказал согнать наших сородичей в каменоломни! Из-за него мы терпим лишения!
– Пора понять, что на этой земле к нам относятся, как к рабам! И власть предержащие всегда будут унижать нас!