Зигфрид, утомлённый закулисной борьбой претенденток, предпочитал проводить время в обществе друзей, посещая злачные места Кастра Ветеры, том числе лупанарий [36] , дом некой Геро, перезревшей жрицы любви.

Глава 8

Историю жизни Геро, ныне хозяйки одного из самых дорогих лупанариев, знал практически весь Кастра Ветера. Хитроумная хозяйка увеселительного заведения, перебралась из провинции Белгика, а если быть точнее – из самого Северного Рима, Августы Триверорума [37] . И вот уже на протяжении десяти лет поставляла состоятельному мужскому населению города «жриц любви».

Когда-то Августа Триверорум был одним из процветающих городов Белгики, какое-то время в нём даже располагался императорский двор Флавия Валентиниана [38] , а затем его сына Грациана [39] . И потому новоявленная северная столица была обречена на процветание. Правда, оно продлилось сравнительно недолго. После смерти Грациана к власти пришёл узурпатор Магнум Максим, после него – Феодосий Великий [40] , ставший последним императором единой Римской империи. Столица окончательно обосновалась в Медиолануме, а Северный Рим постигла участь провинциального города.

Крупные города римской империи всегда славились увеселительными заведениями. Августа Триверорум не стал исключением. С набелёнными лицами, накрашенными яркими румянами щеками и подведёнными сурьмой глазами, стояли «жрицы любви» на улицах города. Они даже имели свои сферы влияния. Так, например, проститутки, стоявшие подле булочников, не имели права промышлять в тавернах. Были среди них толстушки, худые, малолетние, только что прибывшие в город из деревни, проститутки– патрицианки, не стыдящиеся развратничать в публичных домах, чтобы удовлетворить свою ненасытную похоть, а потом пожертвовать заработанные деньги на храмы и алтари чтимых ими богов. Словом, доступные женщины и девочки на любой вкус и кошелёк.

Геро считалась проституткой высокого ранга, она промышляла в одной из городских терм и пользовалась большим успехом. Она сумела прокормиться своим ремеслом до сорока лет, а это на десять лет дольше обычного. Редкой проститутке удавалось скопить денег на старость, но предприимчивой Геро это удалось.

Увы, но старые проститутки заканчивали жизнь в самых дешёвых лупанариях, так называемых пристанищах быстрого соития. В убогих комнатушках такого рода заведениях располагалось простое каменное ложе, покрытое грубой тканью. Бедняк, сумевший скопить денег на подобную жрицу, во время соития не снимал даже обуви. Иногда старые проститутки отдавались на чашу кислого вина и кусок хлеба прямо в подворотне.

Слава Логосу, Геро не грозила столь печальная участь. Однако, она всегда завидовала куртизанкам, которых содержали богатые любовники. Эти роскошно одетые женщины обычно появлялись в окружении поклонников, им дарили дорогие подарки, посвящали стихи.

Но, увы, дальше термы Геро подняться на смогла, как она ни старалась. И скопив денег, она оставила приходившую постепенно в упадок Северную столицу, отправившись в Кастра Ветера. Там-то она и решила выгодно потратить скопленные тяжёлым трудом деньги, прикупив на них дом в центре города для привилегированного лупанария.

Прибыв в Кастра Ветера, Геро, ещё не утратившая окончательно своей красоты, обольстила городского дефенсора [41] , который и посодействовал ей в приобретении дома по сходной цене. А затем сам же стал завсегдатаем лупанария.

Геро лично набирала девушек, никому не доверяя столь щепетильное и ответственное занятие. Уж она-то знала толк в «жрицах любви» и смогла собрать в своём лупанарии жемчужины со всей Фризии.

…«Три Зигфрида» облюбовали заведение Геро сравнительно недавно. Первым его посетил Константин, а затем щедро поделился впечатлениями с друзьями. К тому же Зигфрид в последнее время лишился любовных утех с наложницей – Арнегунда была беременна и отправлена в загородную латифундию – и с нескрываемым интересом отправился в столь многообещающее заведение.

К своему вящему удивлению при входе их встретила толстуха, загородив дверной проём своими формами. Она цепким профессиональным взором окинула посетителей и сразу же поняла – они при деньгах. Зигфрид же предпочёл перед посещением заведения переодеться в наряд богатого торговца и потому держался нагло и самоуверенно. Привратнице он явно понравился.

– Какого рода удовольствие желаете получить, господин? – обратилась она к Зигфриду.

– Пожалуй, ничего не обычного… Девушку лет пятнадцати-шестнадцати, но с опытом.

Привратница широко улыбнулась.

– Здесь все девушки с опытом, господин. Не сомневайтесь, уж они-то умеют доставить удовольствие мужчине.

– А вы что желаете? – обратилась она к Мердоку и Константину.

– Я желаю Валерию, – ответил Константин.

– О! Прекрасный выбор, господин! – тут же оживилась привратница. – Вы знаете её цену?

– Разумеется… – Константин отсчитал привратнице пять сестерций.

Привратница буквально просияла от удовольствия.

– А вы что желаете? – обратилась она к Мердоку.

Тот же в последнее время предпочитал молоденьких мальчиков. Друзья не понимали его римской склонности, однако, не осуждали, как говорится: у каждого свои предпочтения.

– Стефания! – прозвала привратница и отошла от двери, ведущей в просторный атриум.

К гостям вышла приятного вида женщина, она почтительно поклонилась и спросила:

– Господа расплатились?

– Только один. – Привратница ткнула пальцем в Константина. – Вот… – показала она сестерции, лежавшие на ладони.

Стефания сгребла их и аккуратно положила в кошель, висевший на поясе. Она своего рода выполняла обязанности камерария. Привратница пошептала ей что-то на ухо. Стефания спокойно выслушала толстуху и произнесла:

– Прошу вас, господа, проходите. Вам придётся немного подождать, – обратилась она к Константину. – Валерия пока занята, но скоро освободится. Вами же я займусь тотчас же… – бросила она Мердоку. – А вам бы я посоветовала Фелицию, – кивнула она в сторону Зигфрида. – Очень искусная жрица. Однако, вам тоже придётся немного подождать… В противном случае, я могу предложить другую девушку.

Зигфрид решил, что никуда не торопится и желает Фелицию. Он также отсчитал Стефании пять сестерций за предстоящие наслаждения.

Молодые люди вошли в атриум. В помещении царил полумрак. Они разместились на цветных подушках подле небольшого столика. Из-за драпировки появилась девочка лет двенадцати, облачённая в прозрачный пеплос, едва прикрывающий её наготу. Она очаровательно улыбнулась гостям, поставила перед ними чаши и наполнила их вином. Затем разместилась напротив и взяла в руки лиру, лежавшую доселе на одной из подушек.