– Да и чёрт с ними, других найдём!
Илья в очередной раз убедился, что Василий сильно изменился за последнее время. Откуда такое пренебрежение к людям? Раньше он, помнится, весьма дорожил хорошими работниками, а честными приказчиками – в особенности…
– Других-то, может, и найдём, только вот таких же честных да делу преданных поискать ещё надобно, – возразил Илья, стараясь держать себя в руках.
– Вот и ищи! – рявкнул Василий. – Всё, разговор закончен. Устал я, отдыхать желаю!
Илья более не сомневался: утомился братец от бурного времяпрепровождения с какой-то женщиной.
– Будь по-твоему… Жду тебя завтра в конторе.
Даже не попрощавшись с Анастасией, Илья спустился по лестнице на первый этаж. Ему показалось, что потихоньку, стараясь остаться незамеченной, из дома на улицу выскользнула мадемуазель Амалия.
Он усмехнулся:
– И эта туда же! А ещё благовоспитанная француженка, дворянка!
* * *
Анастасия Николаевна собиралась уже отправиться почивать, когда в её комнату вошла вдруг Полина. Женщина удивилась:
– Доченька, отчего ты не спишь? Поздно уже!
– Мадемуазель Амалия куда-то исчезла, и меня теперь некому раздеть и уложить.
Анастасия удивилась столь безответственному поступку гувернантки.
– Идём, душа моя. Я сама тебя уложу.
– И сказку расскажешь?
– Расскажу, расскажу, доченька…
– А я люблю сказку про дракона и красавицу. Мне её мадемуазель Амалия на ночь рассказывает.
Анастасия задумалась: она такой сказки не знала.
– А я тебе лучше расскажу – про Василису Премудрую.
– Хорошо, – согласилась Полина.
Уложив дочь в постель и, рассказав ей обещанную сказку, Анастасия, со свечой в руках, направилась в комнату гувернантки. Постучала из приличия в дверь, но ей никто не ответил.
– Мадемуазель Амалия! Вы меня слышите?
Поскольку ответа опять не последовало, Анастасия Николаевна отворила дверь. В комнате никого не было, постель Амалии пустовала.
«Ничего не понимаю, – озадачилась купчиха. – Куда же подевалась гувернантка? Да ещё ночью! Неужто в спальне мужа моего обретается?»
– Этого только не хватало! – воскликнула она раздражённо вдогонку последней мысли и направилась к спальне мужа, дабы проверить свои подозрения. Из-за двери доносился раскатистый храп.
«Вряд ли бы он так храпел рядом с Амалией. Ну да ладно: утро вечера мудренее», – решила Анастасия Николаевна и пошла спать.
* * *
На следующий день Илья приехал в контору в Спасоналивковском рано, едва пробило девять. Дел было невпроворот, а на появление старшего брата с самого утра он, признаться, не особо рассчитывал.
Василий Иванович действительно заявился лишь к полудню, с порога и по-барски устроив всем разгон и обвинив всех подряд в нерадивости.
Илью так и подмывало вступиться за бедолаг, но, увы, ронять авторитет старшего брата в глазах наёмных работников было непозволительно.
– Что там у нас на сегодня? Что поставщики? Весь ли товар доставили в надлежащем виде? – засыпал Василий Иванович вопросами младшего брата.
– Да всё пока, с Божьей помощью, благополучно… – неопределённо отвечал тот.
Василий сел за стол и открыл конторскую книгу, углубившись в изучение последних записей.
Илья собрался с духом: сколько можно оттягивать неприятный разговор?! Не тратя времени, рубанул с плеча:
– Я хочу раздела и нашего с тобой капитала, и нашего общего дела.
Василий оторвался от стройных столбиков цифири и с удивлением воззрился на брата.
– Чего?! Это кто ж тебя надоумил, братец? Небось, из конкурентов кто наших?
– Нет. Сам так решил. Не могу более с тобой общее дело иметь.
– Та-а-а-к, – протянул Василий Иванович. – Столько лет, значит, мог, а теперь, стало быть, не можешь? Интере-е-есно… А ну, признавайся, стервец, к кому со своей долей переметнуться собрался? К Самохину? К Рябову? К Старосельцеву?
– Даже если б и к кому-то из них – тебе-то какая разница? Со своим капиталом я волен поступать так, как сам того пожелаю!
– Ишь как заговорил, щенок! – прорычал Василий, всё более свирепея.
Илья нервно сглотнул, отлично сознавая, что брат может повести себя самым непредсказуемым образом. Он прекрасно помнил те времена, когда они оба служили в казачьих войсках и сражались с французами. Ох, много тогда Василий, будучи в чине хорунжего, вражеских голов порубал! А уж когда излишне, бывало, разойдётся, вообще никого не щадил: ни простых людей, ни благородных…
Василий вышел из-за конторского стола и горой начал надвигаться на брата:
– А ты забыл, как нам денежки-то эти достались? А? Так я тебе напомню! Никуда ты от меня не денешься, одной мы с тобой верёвочкой повязаны!..
Илья Глызин перекрестился:
– Прости меня, Господи! Нечистый попутал! Надо, надо было мне тогда остановить тебя, бесноватого! Да не смог, испугался – думал, и меня саблей зарубишь. Но только в том лишь вина моя – в трусости! Ты же людей невинных жизни лишал единственно в угоду гневу своему и жадности своей!
– Зато, благодаря этому, мы теперь купцы второй гильдии! А ежели дело и дальше с умом поведём, половиной Москвы вскорости владеть будем! А ты раздел капитала задумал! Да что ты со своей долей делать-то станешь? А из-за тебя и я со второй гильдии упаду в третью! Этого хочешь?
– Но… – попытался вставить слово Илья.
– Даже не думай! Не дам согласия, не дождёшься! А без него и раздела не состоится. Хочешь – судись со мной! А я всех судей подкуплю, и тогда ты вообще в дураках останешься, ха-ха!
Илья сник: видать, никогда ему не отделаться от брата-тирана.
– Ты бы хоть Настасью пожалел! – выкрикнул он в отчаянии.
Василий замер, захлебнувшись собственным смехом.
– Чего? – вытаращил он глаза.
– Что слышал! Думаешь, я не догадываюсь, что ты себе полюбовницу завёл? Да по всему видно! Дамочка, небось, из благородных, но разорившихся? Недаром ты дворянином себя в последнее время возомнил, простыми людьми пренебрегать стал… Эк она тебя присушила!
Илья остановился, дабы перевести дух. Василий стоял посреди конторы, угрожающе вращая безумными глазами.
– Замолчи, сучий потрох! Не твоего ума дело! – прорычал он, багровея.
– Что, жалеешь, что сабли нет под рукой?! А то с каким бы удовольствием, небось, разрубил меня пополам! – не унимался Илья.
Василий схватился за голову. Перед глазами у него всё поплыло, он начал грузно оседать. Илья не на шутку испугался.