– Продолжайте, дон Рамирес? Что вы подразумеваете под «нечто иным»?
Дон Рамирес умолк и отпил вина.
– Вам приходилось убивать, дон Рене? Я не спрашиваю: при каких обстоятельствах?
– Безусловно. Вы же видели Папскую буллу, она наделяет меня особыми полномочиями прелата. Мне не раз приходилось защищать как свою жизнь, так и жизнь людей…
– Убить человека – это одно. А вот нечисть… – дон Рамирес воззрился на собеседника. Тот же прочёл в его взгляде страх…
– Для меня это обычное дело. – Признался Рене.
– Вы поражаете меня… Хотя, что я удивляюсь – вы же одолели вампиров, в то время, как я уже был на гране гибели! Но в Золотом городе нет вампиров, там пострашнее…
Дон Рамирес подробно рассказал гостю историю о том, как солдат с разбитой головой вдруг зашевелился, и как в его чреве пребывало нечто… И дон Рамирес видел это исчадие Ада собственными глазами.
– История, леденящая душу. – Прокомментировал Рене. – Если вы, дон Рамирес, убили это нечто, то значит, оно смертно и его можно уничтожить.
– Да… Поэтому вы нужны мне. Вы бесстрашный человек! Вы не растеряетесь перед этим исчадием! – воскликнул дон Рамирес.
Рене скромно заметил.
– Надеюсь, что – нет. Как продвигается формирование команды? – неожиданно он перевёл разговор в другое русло.
– Можно сказать: успешно. В Испании ещё не перевелись храбрецы, жаждущие разбогатеть, даже если им придётся для этого отправиться в Ад!
– Что ж! – Рене поднял бокал с остатками вина и воскликнул: – Выпьем за храбрецов!
Дону Рамиресу понравился сей тост, он моментально осушил свой бокал.
– Я назначаю вас своим советником и обещаю щедрое вознаграждение. Вы же поможете мне сформировать команду.
– Что ж, охотно. – Согласился Рене, прекрасно понимая: его наниматель и покровитель даже не представляет во что ввязывается – уж если тёмные силы заинтересовались этим НЕЧТО, то вероятно оно опасно даже для них.
Дон Рене Альварес ди Калаорра, обуреваемый противоречивыми чувствами, – в нём боролись любовь и привязанность к Мадлен и девочкам с сознанием того, что силы зла вынуждают принимать его участие в их сомнительных замыслах – следовал через площадь Паха. На площади как обычно разворачивались торговые палатки…
Эти чувства вот уже несколько дней, особенно после визита в замок Кольменаро-Вьехо, не давали Рене покоя. Он мысленно прощался с Мадридом – городом, где он обрёл второй дом: кто знает насколько затянется сия авантюрная экспедиция? – неизвестно сумеет ли он избежать печальной участи того солдата, внутри которого поселилось нечто…
Неожиданно его печальные размышления прервались. Рене отчётливо услышал знакомый голос:
– Донна, но что вы такое говорите?! Эти ткани истинного лионского происхождения! Я лично доставил их из Франции!
– Возможно… – кивнула женщина средних лет, облачённая в дымчатую мантилью, и обратилась к своей компаньонке: – Донна Амалия, как вы считаете, тёмно-зелёный цвет мне будет к лицу.
Компаньонка задумалась.
– Не знаю право, донна Корнелия… Может быть, всё же лучше оливковый?
Женщины активно обсуждали расцветки и качество лионских тканей, которые продавал весьма бойкий и разговорчивый торговец.
– Донна, вы такая красавица, что в любом цвете будете бесподобны! – усердствовал он. – А вот посмотрите, на этот дивный коричневый шёлк!
Рене подъехал поближе к палатке бойкого торговца: и что же он увидел?
– Бог мой! Святые угодники! Фернандо Сигуэнса! – воскликнул удивлённый Рене.
Торговец замер… Почтенные донны переглянулись и зашептались.
Рене спешился с лошади и подошёл к профессору.
– Прошу прощенья, достопочтенные донны, что нарушил вашу идиллию. Но я бы очень хотел переговорить с этим торговцем.
Женщины слегка поклонились, всё-таки перед ними стоял благородный идальго, да ещё и весьма привлекательный.
«Торговец» очнулся.
– Рене де Шаперон! – воскликнул он, но потом опомнился и попытался исправить свою оплошность: – Дон Рене Альварес де Калаорра! Благородный идальго! Неужели это вы?
– Как видите, профессор. Я – в Испании вот уже более трёх лет. А вы здесь какими судьбами? – да и ещё в такой странной, не характерной для вас ипостаси?
– Ох, дон Рене… Это длинная история.
– Тогда давайте погорим в ближайшей таверне за бокалом мальвазии. Я знаю здесь одну, весьма приличную… – предложил Рене.
– Да, да… Только вот передам дела своему помощнику. – Тотчас согласился Фернандо.
Мальвазия в здешней таверне действительно была великолепной. Фернандо с удовольствием опустошил свой бокал и, несколько опьянев, поведал дону Рене Альваресу свою историю.
– Вот уже два года, как я занимаюсь торговлей, дон Рене… А с чего всё началось? Всё как обычно… Не усидел я без дела – ведь хотел стать простым добропорядочным горожанином! Но не утерпел – ввязался в историю… Дом с итальянской термой пришлось продать почти за бесценок… Самому же скрыться…
– Узнаю вас, Фернандо! – воскликнул Рене и отпил мальвазии.
– Ох, дон Рене… О чём вы говорите! В Тулузе я занялся торговлей, дела пошли в гору. Я однажды решил отправить торговый караван с тканями через Пиренеи. И как вы думаете? – весь товар был удачно распродан в Андорре! Затем я снарядил ещё один караван и уже сам отправился в Сарагосу. Да, надо сказать, французские ткани, особенно лионские пользуются хорошим спросом в Испании. Так, я постепенно добрался до Мадрида…
– Как я понимаю, торговля – весьма прибыльное дело? Не так ли, Фернандо?
– Ну, не то чтобы очень… Но на жизнь хватает, даже удалось кое-что скопить.
– Честно говоря, я никогда не предполагал, что учёный муж может стать торговцем тканями! А как же ваше стремление к наукам?
– Науки… – Фернандо фыркнул. – Кому они сейчас нужны? Отправиться в Париж, дабы преподавать в колледже? Нет, дон Рене, увольте. Преподавание – дело неблагодарное, уж поверьте мне на слово.
– Не обязательно для этого отправляться в Париж, Фернандо. Скажем, вы могли заняться преподаванием в Вандоме.
Фернандо внезапно сник.
– Ах, дон Рене… Именно это и вынудило меня продать всё своё имущество и скрыться на Юге Франции, в Лангедоке.
– Неужели во Франции обучение наукам стало опасным занятием? – искренне удивился Рене.
– Увы…
Слова Фернандо привели Рене в замешательство, он был поражён переменами в родном королевстве.
– А вы что-нибудь слышали про Жиля? – поинтересовался он.