Команда наёмников погрузилась в шлюпку, налегла на вёсла и вскоре полным составом поднималась на борт каравеллы. По их чёрным от гари лицам, командору сразу стало ясно: надо дать людям отдых и пожаловать хорошего вина.
– Дон Рене, я рад видеть вас на борту судна! – воскликнул командор. – Может быть, вы посвятите меня: откуда исходил чёрный дым?
– Непосредственно из крепости, дон Рамирес, прямо с её площади… – устало ответил идальго. – Позвольте мне умыться, немного отдохнуть и я посвящу вас во все подробности сего предприятия.
– Да, да, конечно! Отдыхайте! С нетерпением буду ожидать вас в каюте.
Рене кивнул: ему нестерпимо хотелось смыть с себя погребальный пепел бывших обитателей Сен-Филиппе.
Наконец, некоторое время спустя командор и идальго ди Калаорра сидели за столом, наслаждаясь вином. Отпив немного из бокала, Рене во всех ужасающих подробностях поведал дону Рамиресу о том, что обнаружил отряд наёмников в испанской крепости.
Дон Рамирес поставил бокал на стол и задумался.
– Вы же не знаете наместника в лицо… Откуда у вас такая уверенность, что его не было среди растерзанных людей?
– Интуиция, командор.
– Ах, да… Я припоминаю: вы говорили мне, что она вас никогда не подводила. Что ж… Значит, дон Барбалес бросил Сен-Филиппе на произвол судьбы, а сам на «Звезде Кастилии» бежал и, вероятнее всего, в Англию.
Рене удивлённо вскинул брови.
– Отчего же в Англию?
– Он мечтал купить лордство и стать пером. В Испании же бывший наместник страшился инквизиции.
– Пожалуй это резонно… Во Франции порой инквизиторы чрезмерны в усердии, но в Испании… – неосторожно заметил идальго.
Командор встрепенулся.
– Да, дон Рене… Всё хочу вас спросить… Ведь вы – не испанец, а скорее – француз?
Рене рассмеялся, он прекрасно понимал, что в Испании трепетно относятся к генеалогическим древам и этот разговор рано или поздно должен был состояться.
– Моё полное имя Рене Альварес де Шаперон де Бланшефор ди Калаорра.
– О! Кажется, земли Бланшефор находятся в предгорьях Пиренеев!
– Вы совершенно правы, командор, и я владею ими. В моих жилах течёт как французская, так и испанская кровь. Как вы когда-то изволили заметить: идальго Диего ди Калаорра – мой ближайший родственник. – Не смутившись, солгал идальго, и невольно подумал о Папской булле. Ведь в ней предусмотрительно не было указано имени владельца сего ценного документа, а лишь значилось, что податель сего обладает таким-то правом и каждый истинный католик и во Франции, и в Испании, и других королевствах обязан содействовать ему, дабы на то – воля Господа. На Рене накатили воспоминания: «Анри Денгон был прозорливым человеком, он словно предвидел, что я могу попасть в весьма щекотливые обстоятельства…»
– Да-а-а… – задумчиво протянул командор. – Но давайте вновь вернёмся к нашим «баранам»…
Рене усмехнулся, его иногда забавляли высказывания дона Рамиреса.
– Вы имеете в виду: следует определить дальнейший план действий?
Командор кивнул.
– Надеюсь, в вас не возникли сомнения по поводу того, что экспедиция провалена, так и не начавшись?
– Нет, ни я, ни наёмники, которые сошли со мной на берег, так не думают. Жажда золота слишком велика и они готовы идти до конца.
– Прекрасно. Тогда обсудим все тонкости дела. Увы, я так понимаю: вряд ли мы найдём проводников и носильщиков.
На следующее утро, едва забрезжил рассвет, команда дона Рамиреса из восьмидесяти человек, вооружённая дуриндарте, баллоками, арбалетами, а кое-кто и – мушкетами, погрузилась в шлюпки и вскоре ступила на землю Венесуэлы. Провизию и запасы воды пришлось ограничить, ибо носильщиков в мёртвом Сен-Филиппе естественно не нашлось: всю поклажу погрузили на лошадей, но и для них требовался фураж, поэтому дон Рамирес принял решение взять только пять вьючных лошадей и одну – для себя, остальную же поклажу разделить между наёмниками.
Профессор Фернандо также присоединился к отряду командора, его шлюпка наравне с остальными, отчалившими от каравеллы «Святая Изабелла», достигла берега.
Несколько матросов, доставивших профессора, помогли ему выгрузить на берег достаточно увесистые корзины.
Дон Рамирес заинтересовался этим обстоятельством:
– Профессор, дон Рене говорил мне, что вы изобрели некий порошок, который по его словам гораздо эффективнее пороха. Уж не это ли изобретение выгружают матросы вашей бригантины?
Фернандо почтительно поклонился.
– Дон Рамирес, я всячески желал стать полезным в этом походе… И имел смелость изготовить партию взрывающихся мешочков, наполненных моим титаниусом. Его применение весьма простое. Вот посмотрите.
Профессор извлёк из плетёной корзины один из мешочков, при помощи огнива поджёг трут и метнул его в сторону леса… Раздался оглушительный взрыв, деревья вокруг попадали, словно подрубленные топором лесоруба.
– Отличное оружие! – восторженно воскликнул командор. – Сейчас это то, что нам нужно! Ибо носильщиков нет, и некому нести полукулеврины [111] . Я уверен, что дон Рене никогда не ошибается в людях.
Покуда наёмники делили между собой поклажу, ту что не уместилась на лошадях, командор и идальго изучали карту. Для Рене никогда не сталкивавшегося с подобным предприятием чтение карты было весьма затруднительным, но после некоторых комментариев командора, он постепенно начал постигать её смысл.
– Вот, смотрите, идальго, – командор водил указательным пальцем по карте, – это обозначен Сен-Филиппе. Прямо на северо-запад от крепости – гора. Тольтеки называют её «Огнедышащий Змей». Я так понимаю, это – что-то вроде вулкана. Периодически из жерла горы идёт дым и летят некие огненные куски земной породы… Во время прошлого пребывания в Сен-Филиппе я наблюдал сие зрелище. Издалека оно кажется красивым и даже впечатляет своей дикой силой, но я не пожелал бы оказаться рядом во время очередного пробуждения «Огнедышащего Змея». Поэтому приближение к нему грозит некоторой опасностью…
Рене оторвал взгляд от карты и посмотрел вдаль, где на горизонте виднелся «Огнедышащий Змей».
– Змей спит… Во всяком случае, мне так кажется.
Командор многозначительно хмыкнул и внимательно посмотрел на идальго.
– Вероятно – так оно и есть…
– Но… – неожиданно начал идальго. – Вчера, когда мы направлялись к крепости, меня преследовало чувство, будто за нами следят…