Глеб не работал по специальности, а устроился к отцу в торговую фирму и был нечто вроде менеджера-коммивояжера по проталкиванию новейших импортных тепловых систем. Когда Глеб узнал, чем занимается Вероника, то стала для него резко интересна. И это почти после года абсолютного спада чувств!
Вероника прекрасно понимала, что повышенный интерес к её персоне вызван, прежде всего, профессиональной деятельностью, а не личными женскими качествами. Если Вероника поспособствует Глебу, то перед ним откроются обширные возможности реализации предлагаемого его фирмой бренда, возможно, даже с финансовым интересом для неё. Но Веронике не хотелось ворошить их прошлые отношения, а ещё более не хотелось, чтобы её использовали в своих коммерческих целях.
Вероника проработала целый день и, наконец, взглянув на часы, увидела, что уже вечер – седьмой час, хоть за окном ещё не стемнело. Бабушки всё не было, Вероника занервничала. И вот, когда стрелки часов показали 21.00, она решилась позвонить Виктору Григорьевичу. К телефону никто не подошёл. Вероника почувствовала беду. Ночью она почти не спала, находясь, словно в забытьи.
На утро Вероника позвонила в милицию и заявила о пропаже Ирины Егоровны. Её выслушали крайне неохотно с совершенным безразличием. Тогда Вероника позвонила в справочную несчастных случаев по городу, но безуспешно: ей сообщили, что информацией не располагают.
Вероника впала в отчаянье от своего бессилия. Обратиться было не к кому. Девушка предприняла ещё одну попытку дозвониться Виктору Григорьевичу, но он к телефону не подходил. Вероника терялась в догадках, понимая, с бабушкой что-то случилось. Тогда она решилась позвонить Глебу и попросить помощи. Глеб от такой новости растерялся и спросил:
– Ты хоть знаешь, где находятся коттеджи?
– Приблизительно, вроде не далеко от Одинцова. Я только проектированием занималась, а на стройке ни разу не была.
– Хорошо, сиди дома, через полчаса приеду за тобой, поедем в Одинцово.
Вероника не находила себе места и решила включить телевизор, посмотреть двенадцати часовые новости. Бодрый телеведущий «Вестей» с голливудской улыбкой вещал:
– Очередная разборка в Одинцовском районе. На строительстве коттеджа известного авторитета Фёдора Бекетова, по кличке «Князь» были зверски расстреляны: сам Бекетов, его референт, прораб, несколько строителей и неизвестная женщина, личность которой устанавливается.
По телевизору показали место происшествия, залитое кровью, тела были чем-то накрыты. Какой-то МВДэшник отвечал на назойливые вопросы прессы:
– Бекетов контролировал автомобильный бизнес Одинцовского района. По нашим предположениям – это ничто иное, как устранение конкурента, борьба за сферы влияния.
На экране появилась фотография «Князя», Вероника безошибочно в нём узнала одного из заказчиков. Далее пошла весёленькая реклама краски для волос: накрасишься, и нет проблем!
Вероника сидела обалдевшая перед телевизором, интуиция подсказывала, что неизвестная убитая женщина – её бабуля. Из оцепенения Веронику вывел звонок в дверь. Она открыла, вошёл Глеб, одного взгляда на Веронику ему было достаточно, чтобы понять – случилось нечто из ряда вот выходящее и весьма неприятное.
– Ты что-то узнала про Ирину Егоровну?
– Ой, Глеб… – всхлипнула Вероника. – Бабулю убили…
– Как? – Растерялся Глеб. – Да ты что говоришь-то?
– В «Вестях» передали, убит авторитет Бекетов на стройке своего коттеджа, а он был нашим заказчиком. Бабуля, наверное, вчера к нему поехала…
Вероника плакала, не переставая, слёзы текли по щекам, собирались на подбородке и капали крупными, словно, дождевыми каплями на блузку.
– Поехали в Одинцово, там разберёмся!
Глеб снял куртку с вешалки, одел совершенно беспомощную Веронику и открыл дверь.
– Ты ключи от квартиры взяла? – Поинтересовался он на всякий случай. – А то дверь ломать придётся.
Вероника достала ключи из сумочки, повесила её на плечо.
– Глеб, закрой дверь сам, я не могу. Руки трясутся…
В Одинцово Глеб нашёл управление МВД, увы, но самые печальные предположения Вероники подтвердились. Когда в морге ей показали бабулю, накрытую простынёй, Вероника потеряла сознание. Все формальности по опознанию были выполнены, Глеб посадил в машину безучастную ко всему Веронику, и уже ближе к вечеру отправился на Фрунзенскую.
В это время дверь квартиры Малышевых бесшумно открылась. В квартиру тихо вошёл темноволосый невысокий человек в чёрном костюме. Он, безошибочно ориентируясь в квартире, прошёл в комнату Ирины Егоровны, открыл нижний ящик комода, достал из него нечто, завёрнутое в цветастый шерстяной платок, на его левой руке блеснул кроваво-красный камень.
Мужчина извлёк из кармана листок бумаги, испещрённый ровным разборчивым каллиграфическим почерком, развернул цветастый платок, который последние пятнадцать лет скрывал кристалл.
«Наивная женщина! – Подумал незнакомец. – Решила – раз сожгла все бумаги мужа и начала ходить в церковь, от меня просто так избавилась! Теперь девчонка твоя мне послужит, никуда не денется! Кристалл ей сейчас придётся очень кстати…»
Он вложил листок, завернул платок и убрал обратно в комод. Мужчина посмотрелся в зеркало, висевшее над комодом, поправил черные, как смоль густые волосы и направился в коридор к входной двери. Он также тихо вышел, как и вошёл. Никто из соседей его не видел.
* * *
Вероника похоронила Ирину Егоровну рядом с мужем и свекровью. Поплакала вволю. На памятник денег уже не хватило, и она заказала большой деревянный крест.
Полина приехала сразу же, как узнала о смерти тётушки от ревущей по телефону Вероники и находилась рядом с ней несколько дней, чем вызвала искреннюю благодарность девушки. Она же помогла организовать поминки. Всё было скромно: водка, купленная Глебом по случаю, сыр, варёная колбаса, жареный картофель, консервированные огурцы и помидоры.
Вероника пребывала в прострации, и делать ничего не могла. Полина и Глеб, как самые близкие её люди всё взяли на себя, хорошо хоть у Ирины Егоровны была заначка в долларах. Но она как-то быстро улетучилась, потому, как умереть дороже, чем родиться или жениться, обдирали на каждом шагу.
Прошло девять дней со дня смерти бабушки. Вероника ничего не сообщала матери в Саратов – для неё это событие было малоинтересным. Собрались втроём: Вероника, Полина, Глеб и помянули Ирину Егоровну.
* * *
Вероника сидела без работы: деньги таяли на глазах. Она решилась на отчаянный шаг – продать что-нибудь из бабушкиного золота. Минуло сорок дней со дня смерти бабушки, и Вероника разобрала вещи покойной: отложила шубу из чернобурки, прикинула на себя, решив, вполне можно носить. Затем просмотрела некоторые блузки – тоже пойдут, немного великоваты, но на выпуск под брюки будет вполне «а ля свободный художник».
Вероника собрала бабушкину обувь и упаковала в большой пакет, решила отнести в ближайшую церковь и отдать нуждающимся. После обуви просмотрела строгие деловые костюмы, в которых бабуля щеголяла в Моспроекте, завернула и убрала их к обуви, может сгодиться кому, ведь есть и такие.