А теперь Зак сражен ее заявлением, что он у нее, оказывается, вовсе не первый. Все его мечты рассеялись в прах, посеяв в душе смятение и хаос. Зак застонал. Он не знал, как ему теперь жить в этом разрушенном мире.
В их роду разводов не было уже тысячу лет. Даже его беспутный отец не отважился на этот шаг. Зак потер руками лицо, тут же отогнав от себя эту мысль. Он не может позволить Пандоре уехать. Если он завтра отвезет ее в аэропорт, он никогда не увидит ее больше. Никогда не обнимет ее. Не коснется ее…
Он закрыл глаза. Пандора никуда не уедет до тех пор, пока…
Пока… что? Он бессильно замотал головой. Черт, он не может связать обрывки своих мыслей. С тяжелым вздохом Зак потянулся к стакану и застонал, вспомнив, что выплеснул с балкона остатки виски.
На следующий день осторожный стук дверь вывел Пандору из дремотного состояния, в котором она пребывала с тех пор, как первые лучи солнца заглянули к ней в комнату. Вздрогнув, она открыла глаза и быстро села в постели. Был ли это Зак? Ее пульс участился.
— Кто там?
Стук повторился — уже громче.
— Зак, я не хочу тебя видеть.
Но стук продолжался. Пандора пересекла комнату, повернула ключ и широко распахнула дверь. Вместо Зака она увидела пожилую женщину с ее сумкой, перекинутой через плечо, с подносом в одной руке и шелковым разноцветным шарфом в другой.
Это, должно быть, Мария, жена Георгиоса, подумала Пандора, улыбнувшись и пытаясь скрыть свое разочарование.
— О, спасибо вам. Я, наверное, оставила их вчера внизу.
Мария ничего не ответила. Пандора взглянула на красиво оформленный поднос с чашкой и чайником, с гроздью темного винограда и румяными тостами. Протянув руку, она сказала:
— Выглядит аппетитно.
Мария стояла молча, и в какой-то момент Пандоре даже показалось, что она не собирается расставаться с подносом. Наконец Пандора взяла поднос и поблагодарила женщину улыбкой. Она поставила поднос на комод возле окна и, обернувшись, увидела Марию, которая стояла рядом с кроватью и все еще держала в своих руках разноцветный шарф. Ее темные узловатые пальцы бережно поглаживали пеструю шелковую ткань. Пандора улыбнулась.
— Красивый, правда?
Мария, не поднимая глаз, продолжала гладить рукой шарф.
— Это вам Зак дал указание не разговаривать со мной? Что, это еще одна часть его плана? Изолировать меня? Сделать так, чтобы я сама прибежала к нему?
Ничего. Никакой реакции. Пандора тряхнула головой.
— Вы не очень-то вежливы.
Опять не получив никакого ответа, Пандора направилась к двери и широко распахнула ее. В значении этого жеста сомневаться не приходилось. Лицо Марии дрогнуло. Она последний раз провела рукой по нежной шелковой ткани и, опустив глаза, быстро вышла из комнаты.
— Приятного дня, — бросила ей вслед Пандора, приклеив к своему лицу широкую улыбку.
Но Мария даже не обернулась. С треском захлопнув за ней дверь, Пандора повернула ключ на два оборота.
Вздохнув, она подошла к окну, раздвинула занавески и зажмурилась от яркого сентябрьского солнца. Был уже почти полдень. Она приняла душ, а затем достала белое открытое платье из шкафа куда кто-то — возможно, Мария — уже повесил ее одежду.
Быстро одевшись, Пандора подвинула к окну кресло и, устроившись в нем, взяла с подноса кисть винограда и… вздрогнула от новой серии резких ударов в дверь. Она обернулась и увидела, как дернулась дверная ручка.
— Открой, — раздался голос Зака.
Она не ответила.
— Открой сейчас же, — скомандовал он.
Тяжелый удар обрушился на дверь.
— Прекрати, Зак!
— Открой эту чертову дверь или я вышибу ее! Ты оскорбила Марию.
— Я оскорбила Марию?!
Она поднялась из кресла и пошла открывать дверь.
И… застыла в изумлении. Загорелая кожа Зака приобрела нездоровый желтоватый оттенок, усталые глаза, в контуре покрасневших век, смотрели на нее с укором.
— Ты нездоров? Ужасно выглядишь. Он отвел взгляд в сторону.
— Ты обидела Марию.
— Это я обижена! Это она была невежлива со мной.
— Бога ради, не говори так громко. — Он поморщился и закрыл глаза.
— Да ты просто перепил! — вдруг осенило ее. Он моргнул, но возражать не стал.
— Мария просто игнорировала все, что я ей говорила. Она даже не поздоровалась со мной.
— Это не ее вина…
— Конечно, это не ее вина, — сердито перебила его Пандора и подняла брови, — если только ты сам дал ей указание так себя вести.
— Я не давал ей никакого указания, но мне следовало бы…
— Тебе следовало бы посоветовать ей вести себя со мною немного повежливее. — Пандора поморщилась и нехотя добавила: — Ведь я все-таки твоя жена.
Зак уставился на нее, словно в первый раз увидел.
— Она глухая.
— Глухая? — Вся утренняя сцена вновь прошла перед ее глазами. — О, нет… Теперь я буду чувствовать себя просто ужасно.
— Это моя вина, — Зак вздохнул. — Если бы ты говорила по-гречески, она легко могла бы тебя понять, читая по губам. Я должен был предупредить тебя, чтобы ты говорила помедленнее и использовала самые простые слова. Но мне как-то не пришло это в голову.
— Я чувствую себя ужасно виноватой. Но ты прав — ты должен был сказать мне… а еще лучше никогда не привозить меня сюда — в эту тюрьму.
— Разве Киранос тюрьма?
— Для меня — тюрьма. Или ты все же собираешься отвезти меня на материк? — Пандора бросила на него осторожный взгляд. Впервые за все время она не была уверена, что действительно этого хочет. И Зак никогда больше не посмотрит на нее этими своими невозможно зелеными глазами. Никогда не коснется ее так, что дрожь пройдет по ее телу…
Зак пристально смотрел на нее.
— Ты — лицемер и обманщик. Говоришь о своих благородных предках и их рыцарской любви, в то время как сам силой увез меня и не даешь мне вернуться к моей семье. Ты — мужчина, лишенный всякого чувства чести.
С посеревшим лицом, без единого слова, резко повернувшись на каблуках, он вышел из комнаты.
Среди дня пришла Мария и принесла ей обед. Пандора, виновато улыбнувшись, четко проартикулировала:
— Прошу прощения. Я очень сожалею.
Широкая улыбка осветила лицо Марии, и на ломаном английском она неуверенно произнесла:
— Зак сказал мне, вы не знать.
То, что Зак взял вину на себя, вконец смутило Пандору, и она застыла, чуть приоткрыв рот, глядя, как Мария, поставив на комод поднос, вышла из комнаты и тихо притворила за собой дверь.