— Подонок, — не осталась в долгу я.
— Неудачница.
— Альфонс.
— Швея-мотористка.
— Бездарь.
— Дура фригидная!
— Геронтофил-любитель…
Через пятнадцать минут, когда поток эпитетов иссяк, мы переключились на ближайших родственников с его и моей сторон — и брань вспыхнула с новой силой. Но и ее прервал требовательный автомобильный гудок.
— Твоя старая кляча, — сказала я, утирая пот со лба, — и получаса без тебя прожить не может. Надо же, какой темперамент. И это в ее-то годы!
— Заткнулась бы. — Бывший, тотчас забыв о наших препирательствах, подозрительно смахивающих на флирт, легко отодвинул меня и опрометью бросился к выходу.
— Беги, беги, женишок, — напутствовала его я. — Беги, а то передумает финансировать твою дешевку!..
Оставшись одна, я оросила слезами трупик поруганной магнитолы (восстановлению она не подлежала). После чего отправилась в спальню собирать вещи.
Дарья.
Дарья — вот кто отвлечет меня от мыслей, попахивающих самым банальным суицидом!
…Дарья встречала меня на Ленинградском вокзале.
За те три года, что мы не виделись, Дарья почти не изменилась. Все тот же целеустремленный нос, все тот же стальной взгляд, все те же бледные арийские космы, волевым усилием собранные в пучок. В университете лицо Дарьи было несколько размытым (скорее всего от жизненной неопределенности), но теперь приобрело стервозную законченность.
— Похоже, ты становишься стервой, — констатировала я, целуя ее в жесткую, отстраненно-московскую щеку.
— Уже стала, — хохотнула она и отобрала у меня сумку. — Это же Москва, а не благословенный Крыжополь. Как твой дервиш? Взорвал Париж?
— Почти. — Я снова пригорюнилась. — Мы развелись на прошлой неделе.
— Ушел от тебя к богатой старухе, ясно. А ты все подштанники кроишь?
— Крою, — призналась я. — И не только подштанники.
— Ну, и стоило для этого журфак кончать? Вопрос был риторическим, и я промолчала. Мы промахнули очумевший от людской толпы Ленинградский и оказались на площади трех вокзалов.
— Москва! — Я полной грудью вдохнула основательно подзабытый столичный воздух. — Москва!
— Москва, чтоб ей пусто было, — согласилась Дарья. — Москва, чтоб ей ни дна ни покрышки. Пот и кровь, девочка моя, пот и кровь. А мест под солнцем не так много.
— Не так много, это точно. Мне — не хватило. Я сделала шаг в сторону распаренного метро, но Дарья ловко ухватила меня за руку.
— Не сюда, — шепнула она и, вынув из кармана ключи, поболтала ими перед моим носом. — Тарантас подан, мэм.
Тарантасом оказалась вполне приличная “Мазда”, терпеливо ожидавшая нас у обочины. Респектабельную физиономию “Мазды” заметно портили подбитая фара и вывороченное левое крыло, но все равно: Дарья-автомобилистка — это было здорово!
— Твоя?
— А ты как думаешь?
— Думаю, что свое место под солнцем ты отвоевала. — Уметь радоваться успехам других было единственным ремеслом, которому я научилась. Если, конечно, не считать обметку петель с последующей их оверложкой. — Гоняешь как сумасшедшая, признавайся!
— В основном стою в пробках. Это же…
— ..Москва! — в который раз с благоговением произнесла я.
— Вот именно.
— А вмятины откуда? — Я осторожно коснулась нагревшегося на июльском солнце капота. — Попала в аварию?
— Объясняю еще раз: пробки. — Дарья плюхнулась на водительское сиденье и жестом пригласила меня последовать ее примеру. — Нервы не выдерживают. Начинаю ерзать и толкаться в общей очереди. Ты же знаешь, как я их ненавижу — очереди.
— Может быть, имеет смысл снова пересесть на метро?
— Исключено. Вот что, мне нужно заехать в редакцию. Много времени это не займет, а потом я буду в полном твоем распоряжении. Ты не возражаешь?
Как я могла возражать?
— Ты по-прежнему в “Квартале”? — спросила я, когда мы остановились на первом светофоре.
Бесхитростный журнальчик для домохозяек “Квартал” был местом последней дислокации моей амбициозной и шумной, как Ниагарский водопад, подруги.
Губы Дарьи выгнулись в презрительной улыбке, и я сразу же поняла, что “Квартал” оставлен. Покинут. Брошен на произвол судьбы. Забыт, как страшный сон. Как газета в метро. Как малотиражка завода железобетонных изделий.
— С ума сошла! Я теперь в “Роад Муви”! Это прозвучало, как: “Я вышла замуж за Майкла Дугласа, а свидетелями со стороны жениха были Сильвестр Сталлоне, Микки-Маус и Дональд Дак”. Против утки, мыши и примкнувшего к ним жеребчика Сильвестра я не имела ровным счетом ничего, а вот Майкл Дуглас вызывал во мне гораздо меньше симпатий. И к тому же был тривиально женат.
— Что это еще за “Роад Муви”? Дарья даже бросила руль.
— А ты не знаешь? — недоверчиво спросила она.
— Понятия не имею.
Лучше бы я этого не говорила.
— Ты, я смотрю, совсем очумела за своей швейной машинкой! От рук отбилась! Это же самый продвинутый журнал на сегодняшний день. Искусство, литература, театр, кинематограф. Ты знаешь, какие бабки платят знаменитости, чтобы у нас засветиться?
— Зачем же знаменитостям платить? — совершенно искренне удивилась я. — Они ведь и так знаменитости.
— Господи, это концептуальное издание! Определяет моду, формирует вкусы…
— Ну, это ты загнула. Вкусы формирует толпа, а моду определяет время. При чем здесь твой “Роад Муви”?
Дарья надулась и покраснела. А я сразу же устыдилась своего кавалерийского наскока. В конце концов, это я приехала к ней плакаться в жилетку, а не она ко мне. В конце концов, это я все последние годы подмахивала игле и наперстку, а не она. В конце концов, это я прохлопала свою жизнь — я, а не она.
А она — она в жизни преуспела.
Да еще Бывший со своей выпотрошенной временем продюсершей!..
— Прости. Я сейчас неадекватна. Он меня бросил, ты же знаешь. — Я положила руку на локоть Дарьи и легонько его пожала.
— Ладно. Проехали. Ужасно рада тебя видеть, правда! Она бросила руль, обеими руками обхватила мою голову и по-матерински прижала к груди. И едва не врезалась в идущий прямо перед нами бодрячок-“Фольксваген”.
— Осторожнее! — пискнула я. — Твоя машина!
— Плевать, новую куплю, — парировала Дарья, но по тормозам все-таки дала.
…Через полчаса мы наконец-то добрались до уже основательно мной подзабытого исторического центра и с ходу пронзили Кривоколенный переулок. За это время я успела узнать, что Дарья ведет в “Роад Муви” рубрику “Гамбургский петух” (рецензии на книжные новинки), съездила в Венецию и Мадрас, была на приеме в австрийском посольстве, где ей поцеловал руку “дыши глубже, сам Никас Супрунов” (интересно, кто это такой?). Кроме того, она поменяла два резца в верхней челюсти и двух мужей. И сейчас подыскивает спутника жизни под номером три.