А потом Ирма умерла. Той ночью, потихоньку выйдя из каюты, Таня ушла с яхты и долго рыдала, сидя на пустом берегу, выпуская из себя остатки сидевшей в груди боли. А потом, когда слезы закончились, она, хохоча во все горло, кружилась по песку, исполняя неведомый танец торжества и освобождения. Больше она не принимала таблетки.
Но вот уже несколько дней, с тех пор как жандармы чуть не арестовали Елену, тревожное чувство поселилось в ее сердце. Тане все время казалось, что кто-то подбирается к ней, вынюхивая, выслеживая, наблюдая. Это чувство стало постепенно превращаться в наваждение. Сегодня, когда они всей компанией ездили в «Коралловый сад», ей все время казалось, что кто-то за ней следит. Она резко оборачивалась, заглядывала в витрины магазинов, но никого не заметила.
– Таня, тебе надо снова начать принимать лекарства, – нежно обнимая жену, проговорил Максим.
Оказывается, она сама не заметила, как стала думать вслух.
– Все пройдет. Все будет хорошо. Никто ничего не узнает. С тобой все в порядке. Просто ты немного устала. Я рядом, я обо всем позабочусь. – Он достал из тумбочки пачку таблеток и, немного подумав, высыпал на ладонь сразу две. Дав жене стакан с водой, он проследил, как она послушно проглотила таблетки, и, обняв ее, как ребенка, стал укачивать, шепча на ухо всякую ласковую чепуху. Постепенно ее дыхание выровнялось, стало глубоким – Таня уснула.
Максим осторожно встал, выключил свет и пересел к окну. Достав сигарету, он долго молча вертел ее в пальцах, думая о чем-то тяжелом и мрачном, потому что лицо его, всегда открытое и улыбчивое, стало жестким и пугающим.
Утро было как всегда ясным и солнечным, других здесь и не бывает. Ползуновы проснулись в удивительном духовном единении, впервые за последние дни оба ощущали себя беззаботно счастливыми. Их неудержимо тянуло к людям, к шуму, к суете, поэтому они позавтракали в ресторане с Моник и ее супругом, веселым жизнерадостным толстяком, чем-то неуловимо похожим на Василия. Теплый легкий ветерок шевелил льняные занавески, скрывающие посетителей от яркого утреннего солнца. Нежный аромат тиаре, цветка, символизирующего этот райский уголок мира, неуловимо присутствовал в воздухе. За соседними столиками смеялись и пили кофе веселые, элегантные, респектабельные мужчины и женщины. Яркие легкие наряды, белоснежные улыбки, изящные манеры… Даже в этом стилизованном под обычную хижину ресторане, где столики стоят прямо на песке, ощущалось дыхание роскоши и запах денег. Юля рассматривала манерную публику, потягивая свежий прохладный сок, и слушала рассказ Моник о вчерашней вечеринке.
Жозе пытался обсуждать с Василием проблемы современного виноделия. Жена с удовольствием наблюдала, как Василий с видом эксперта, наморщив выпуклый лоб, кивает головой в ответ на весьма тонкие, сугубо специальные замечания, которые делал его собеседник.
К концу завтрака мужчины нашли общие интересы и даже договорились о партии в гольф во второй половине дня. А Моник уговорила подругу сначала заняться с ней батиком, а потом отправиться на урок танца, «Tamure». Решив, что смена обстановки ей не помешает, Юля с удовольствием согласилась.
После завтрака они вчетвером, захватив по пути нескольких отдыхающих, с которыми успели познакомиться жизнерадостные французы, отправились на пляж. И тут расслабившихся и утративших бдительность супругов перехватили Крюгеры.
– Никакого пляжа! – безапелляционно заявила Элла. – В открытом океане наплаваетесь. Мы взяли катер и сейчас отправляемся. Сегодня утром недалеко от побережья видели королевских мант! Мне по секрету сообщил местный инструктор по дайвингу! – Элла возбужденно сверкала глазами. – Отправляемся на охоту.
– А кто еще едет? – кисло поинтересовалась Юля. Признаться, общество с «Sole mar» ей уже порядком опротивело.
– Никто. Мы и вы, – бодро сообщила подруга.
– Ну, ладно, – нерешительно протянула Юля. – Сейчас соберусь.
– Никаких соберусь. Уже собрались! – Элла потянула ее к воде, где на мелководье раскачивался белый с синей полосой катер. Ганс уже вовсю уговаривал Василия, за локоток таща его на погрузку. Отказать было невозможно. Пообещав Моник к обеду вернуться, Юля подобрала подол сарафана и пошлепала в воду.
Катер бороздил окрестности Бора-Бора уже около двух часов, но никакого намека на присутствие в этих водах гигантских скатов не было.
Утомившись безрезультатно вглядываться в глубины, компания заглушила мотор и несколько раз искупалась, потом Элла извлекла прихваченные с яхты припасы, и все с аппетитом закусили. Дно у катера было прозрачное, и, жуя шашлык из креветок, присутствующие имели возможность любоваться морскими обитателями. Это было особенно увлекательно, потому что вода в Тихом океане прозрачна до глубины в сорок метров.
Чудесные коралловые сады, пестрые цветные рыбки, звезды, актинии, скользящие по дну скаты, неспешные громоздкие черепахи с желто-красными панцирями, на которых солнечными лучиками разбегаются светлые возрастные прослойки. Маленькие акулы, вокруг которых бесстрашно снуют храбрые желто-черные полосатые рыбешки. Рыбы-клоуны, пугливо ныряющие в цветы актинии, бело-черные пятнистые мурены, высовывающие из своих убежищ головы. Пугливые стайки неоново-синих паракантурусов, длинные, ярко-желтые, похожие на фломастеры, тамарины. Все это сновало и шевелилось, расцвеченное солнечными бликами. Вдоволь налюбовавшись океанской флорой и фауной, Крюгеры с Ползуновыми уже окончательно договорились поворачивать к берегу, когда случилось невероятное.
Юля с Эллой стояли на носу, любуясь красотой океана, когда резкий взволнованный голос Ганса заставил всех обернуться. Метрах в пятидесяти от лодки из воды подобно сказочной, фантастической, инопланетной птице выпрыгнула огромная королевская манта. Она была размером с маленький самолет, метров восемь в размахе крыльев. Сверкнув на солнце плавниками-крыльями, она взмыла метра на полтора над водой и с оглушительным всплеском опустилась на воду. Следом за ней прыжок повторила другая особь. Звук от их падения был оглушительным, словно рядом с катером дважды выпалили из пушки. Юля стояла потрясенная до глубины души. Манты были так огромны, как… как гигантские кожаные дельтапланы!
Ей никогда раньше не приходилось видеть этих животных живьем, и уж тем более она не знала, что манты способны на такой воздушный балет. Это было невероятно.
– Эти рыбы весят около двух тонн, – раздался над ухом у Юли спокойный, невыразительный голос Ганса.
О господи!
– Если бы в момент падения манты в воде оказался пловец или маленькая лодка, человек бы погиб, его бы просто расплющило, а лодку разнесло бы в щепки, – продолжил он свой комментарий. – Но, к счастью, подобные случаи можно пересчитать по пальцам, в остальном они совершенно безобидны. Питаются планктоном, – закончил он, растянув в улыбке бледные тонкие губы. – Бояться их незачем.
Юля нервно передернула плечами, представив себе приземление гиганта на маленький белый катер с синей полосой, на котором она сейчас стояла. «Тьфу ты, сухарь арийский! Тебе-то что, а вот я – женщина беременная, с богатой, хорошо развитой фантазией, чуть не родила раньше времени», – рассердилась она на бесчувственного немца.