– Ну наконец-то, – проворчал Андре, идя по песку в сторону кортов, – почему вы задержались?
Но человек продолжал молча идти впереди, оставляя на песке нечеткие следы. Опасается случайных свидетелей, подумал Эстебан, оборачиваясь на прозвучавший откуда-то справа, со стороны пирса смех – кому-то не спалось. И правильно, такие дела афишировать незачем.
«Интересно, в каких купюрах будет сумма, – размышлял Андре, глядя на плоские карманы шорт идущего впереди человека. – Надеюсь, все пройдет гладко. Тут главное сразу показать характер. Никакой торговли, никаких рассрочек. Если не взять сразу быка за рога, тебя так и будут водить за нос».
Наконец, обогнув корты, они остановились в тени пальм, зыбкий лунный свет белыми пятнами пробивался сквозь их мохнатые, колышащиеся на легком ветру листья. Андре довольно осклабился, чувствуя свою власть над новой жертвой, и, засунув руки в карманы, ждал. Ему нравилась роль хозяина положения, но тишина затягивалась. Стоящий напротив человек вдруг поднял невероятно длинную, какую-то фантастически изогнутую руку, и, пока Андре удивленно рассматривал ее, сердце никчемного вымогателя наполнилось резкой пронзительной болью.
Он опустил взгляд вниз и увидел толстый железный штырь, торчащий из самого сердца. Удивление по-прежнему отражалось в его застывших глазах, когда темная тень склонилась над ним. Потом чья-то рука дотронулась до еще теплой шеи и тщательно, не спеша проверила пульс. А еще через минуту Андре Эстебан остался один в трепещущей тени пальм.
Игорь проснулся с отвратительной сухостью во рту и раскалывающейся головой. Он скривился от отвращения к самому себе. И надо ж было вчера так набраться! Игорь Шульман сердито посмотрел на себя в зеркало, поплелся в душ и с особым усердием смыл с себя всяческие воспоминания о своем вчерашнем падении. Он терпеть не мог похмелье, а также это унизительное для нормального человека состояние, когда не можешь вспомнить, где ты был и что делал. Выйдя из душа, он дважды почистил зубы, чтобы избавиться от отвратительного вкуса во рту. Побрившись, вышел наконец из ванной. Голова по-прежнему трещала, как счетчик Гейгера на экологически чистой городской окраине.
Дальше Игорь встал перед дилеммой. Выпивки он в каюте не держал. Но организм настоятельно требовал лечения. Значит, одно из двух: либо самому тащиться в бар, либо вызывать стюарда. Бар был за стеной, два шага пройти, и Игорь выбрал его. Если повезет, в салоне никого не будет. Демонстрировать свои слабости и пороки общественности он не любил. Запахнув поплотнее короткий банный халат, он было двинулся к двери, но спохватился и вернулся назад надеть шорты.
В залитом солнцем салоне не было ни души. Идеальная чистота, свойственная утру, приятно ласкала глаз, диванные подушки выстроились в ровные шеренги на своих местах, журналы были сложены в аккуратные стопки, пепельницы сверкали первозданной свежестью, в вазах благоухали цветы, а все кресла заняли предписанные им места.
Игорь удовлетворенно улыбнулся. Он любил чистоту и порядок, эта его склонность часто вступала в противоречие с его страстью к веселым компаниям, которые вносили хаос и неразбериху в заведенный порядок вещей. «Сплошной диалектический материализм, единство и борьба противоположностей, так сказать», – всплыла в больной шульмановской голове намертво заученная во время учебы на философском факультете аксиома. Да, Игорь был философом по духу и по образованию. Именно склад ума, подкрепленный умозаключениями мудрейших из мудрых, помогал ему мириться с несовершенством мира. В том числе и с ныне покойной супругой. Именно философия сдерживала его в моменты острейшего желания немедленно свернуть ей шею.
Пройдя к бару, он долго и муторно ворочал больными мозгами, пока наконец не остановил свой выбор на бутылке пива. Сегодня в душе Игоря стоик взял верх над эпикурейцем. Откупорив бутылку, он пристроился на высоком табурете и, сделав первый глоток, с досадой услышал на лестнице, ведущей с нижней палубы, чьи-то шаги.
Лохматая светлая голова Сомова, раскачиваясь, возникла в пролете, за ней появился и хозяин. Бледный, небритый, с огромными синяками под глазами, он являл собой зрелище жалкое и унылое. Встретившись взглядом с Шульманом, он мрачно кивнул и отвел взгляд. Зато настроение Игоря заметно поднялось. Он смотрел на пытающегося наклониться к холодильнику страдальца с довольной и даже язвительной улыбкой на лице.
Но когда Сомов, сделав первый живительный глоток, вновь взглянул на Игоря, на лице последнего не отражалось ничего, кроме искреннего сочувствия.
Когда они, немного придя в себя, готовились разбрестись по каютам, на сходнях в лучах утреннего солнца нарисовалась фигура гостя. Причем незваного.
Инспектор Бальзак был, против обыкновения, хмур и бледен, а костюм его был лишен привычной крахмальной свежести.
– Господин Шульман, – холодно обратился он к хозяину, едва удостоив кивком находившегося тут же Сомова, – у меня для вас неприятное известие. – Он выдержал крохотную паузу и сообщил: – Сегодня ночью был убит Андре Эстебан.
Сперва на лице Шульмана не отразилось ничего, кроме легкого недоумения, но уже через секунду оно приобрело соответствующее случаю потрясенно печальное выражение.
– Вы позволите мне пройти к капитану? – задал вопрос инспектор и, не дожидаясь ответа, отправился на мостик.
– Пожалуй, я пойду, – несколько натянуто бросил Сергей и, прихватив бутылку, скрылся на лестнице.
– Так, – мрачно протянул Шульман.
Надо же было явиться именно сейчас! Через пятнадцать минут вся яхта будет в курсе случившегося, а через час за завтраком все снова будут сидеть с постными лицами над пустыми тарелками, как будто опасаясь, что их могут перетравить.
Игорь с раздражением встал и отправился назад в каюту. Он любил веселые застолья, и перспектива завтрака в компании с призраком загнувшегося матроса напрочь лишила его аппетита.
Но это была лирика. Сейчас надо точно вспомнить все, что он делал вчера ночью. На всякий случай. А случаи, как известно, бывают разные.
«Деньги!» – осенило Игоря. Вчера он снял со счета довольно крупную сумму плюс то, что он выиграл у Сомова!
Вскочив с кровати, Игорь кинулся к валявшимся в углу на полу шортам. Слава богу! Кошелек был на месте, купюры тоже. Теперь надо подумать. Начали гулять они рано, еще в десять. Потом все как-то незаметно расползлись, и они с Серегой остались играть в карты. Игорь пьянеет медленно и редко, поэтому весь вечер усердно подливал Сереге. Сомов все больше набирался, соответственно – проигрывал. Игорь тоже пил, правда, значительно меньше и без ощутимых последствий. Потом, когда наличность у Сомова закончилась, их потянуло к людям. На яхте все уже спали, они пошли на берег и там, кажется, требовали открыть бар. Требовал опять же Сомов, но Игорь был тут же и всячески старался его обуздать. Потом Серега приставал к дежурному портье. Боже, какой стыд!
Потом они устроили шабаш на берегу. Что-то орали, скакали, как идиоты. Чужой пример, особенно дурной, заразителен. Правда, после этого Игорь окончательно протрезвел. А Серега совершенно не вязал лыка и, в конце концов, окончательно отключился прямо на песочке. Уже было начало третьего…