И тут до нее дошел смысл произошедшего. А ведь человек, который прятался в зарослях, скорее всего, и есть убийца! Иначе к чему все эти прятки? Не стал бы невиновный человек бить беременную женщину по голове из-за туфли!
– Боже! Меня чуть не убили! – Вскочив на четвереньки, Юля галопом понеслась прочь из кустов, не забывая орать во все горло: – На помощь! Помогите!
В этом тихом оазисе пристойности и идиллического покоя подобных криков не слышали, наверное, со времен последнего извержения, то есть миллион лет как минимум.
На Юлины дикие крики сбежалось человек двадцать персонала и отдыхающих. Когда ее лохматая, утыканная веточками и посыпанная листьями голова вылезла из зарослей, публика уже была на месте. Некоторые из туристов защелкали камерами мобильных телефонов, но ей было наплевать.
– На меня напали! – истерично выкрикнула Юля, опускаясь без сил на теплые плиты возле бассейна.
Такое дикое, невероятное сообщение вызвало секундный ступор. Но потом человек двенадцать служащих подхватили пострадавшую на руки и с полными неподдельного ужаса глазами поволокли в административный корпус. Когда процессия выбежала на освещенную скрытой в кустах иллюминацией дорожку, ведущую в сторону медчасти, в хвосте Юлиной свиты раздалась пара вскриков, потом послышался вопль Василия, и он, расшвыривая во все стороны любопытствующих туристов, прорвался к ней.
– Что? Ранена? Напали? Что с ребенком? Я тебе говорил никуда не ходить! Я же запретил тебе выходить из бунгало! – орал безостановочно Василий, не давая беглой жене рта открыть. – Тебе больно? Они «неотложку» вызвали? У тебя кровь не идет? – Ползунов забегал то справа, то слева, пытаясь протиснуться сквозь плотную толпу несущих ее работников отеля. Слева на дорожке, ведущей с холма, послышался торопливый топот, и, повернув голову, Юля увидела несущихся им наперерез инспектора Бальзака и двоих его помощников. Они скакали через три ступеньки, рискуя сломать себе ноги.
Наверху в ярко освещенном домике администрации с грохотом распахнулась дверь, и врач в белом халате в сопровождении медсестры выскочил навстречу процессии, за ним бежали массажистки из SРА-салона, тренер из фитнеса и инструктор по дайвингу, оказавшийся волей случая на работе.
С чувством глубокого морального удовлетворения Юля отметила, что без особых трудов в считаные минуты ей удалось собрать человек пятьдесят болельщиков. В отличие от России, где, услышав несущийся из кустов крик о помощи, народ, долго не размышляя, бросается врассыпную, на Бора-Бора все обстоит с точностью до наоборот. Для потенциальной жертвы разгуливающего на свободе убийцы, каковой она оказалась сегодня вечером, этот факт имеет первостепенное значение: есть шанс, что, если успеешь подать голос, тебя спасут!
Как же хорошо находиться в плотной толпе, быть окруженной искренней заботой и даже защитой. С радостной и довольной улыбкой Юля смотрела по сторонам, сложив на груди руки и мягко раскачиваясь в такт быстрому шагу несущих ее людей.
– Кажется, ей хуже! – раздался чей-то озабоченный голос. – Раньше она не улыбалась.
Инспектор мчался сквозь сгущающиеся сумерки, расталкивая редких встречных отдыхающих, перепрыгивая через препятствия и молясь только об одном.
– Лишь бы она была жива! Лишь бы она была жива! – Потому что этот труп точно будет на его совести.
Ну зачем он пошел к ней сегодня? Зачем просил помочь? Зачем лез к беременной малознакомой женщине со своими проблемами? Да еще с какими!
И вот его минутная слабость стала причиной очередного покушения. Подчиненные инспектора едва успевали за начальством, хотя оба были моложе и спортивнее.
Инспектор Бальзак родился и вырос на Бора-Бора. Он любил свой маленький прекрасный остров и никогда не мечтал уехать отсюда. Ему нравились люди, живущие здесь. Он был искренне уверен, что таких открытых, добрых, веселых, радушных людей нет больше нигде на свете, потому что нигде больше нет такого ласкового, яркого солнца, такого лазурного, спокойного океана, полного красоты и жизни, нет таких прекрасных песен и нежных, красивых женщин. Инспектор Бальзак был абсолютно счастлив.
Всю свою жизнь он проработал жандармом. Ему нравилась эта работа, нравилось оберегать прекрасных, добрых людей от всяких неприятных происшествий. Именно происшествий. Ничего серьезного на его памяти на острове не случалось. Мелкие кражи, иногда драки, нарушения спокойствия разгулявшимися туристами, что же делать, мир несовершенен. Но убийство случилось впервые. И если бы просто убийство! А то два трупа за десять дней!
Ему пришлось достать свои старые учебники по криминалистике, чтобы освежить в памяти практику раскрытия подобных преступлений. Но обращаться к гражданскому лицу, к гостье, отдыхающей на острове? Это уже чересчур.
А ему казалось, что все стало налаживаться. Сегодня он приказал капитану Сомерсу установить круглосуточное дежурство на яхте, чтобы ни одна живая душа не могла больше бесконтрольно проникнуть на яхту или покинуть ее.
Кстати, утром произошел примечательный случай, который инспектор так и не смог толком обдумать и дать ему оценку.
Утром во время его беседы с капитаном на мостик поднялись хозяин яхты господин Шульман и его корпулентная маман. Инспектор недолюбливал эту женщину. Это была высокая, статная, яркая дама лет шестидесяти пяти, слишком громкая и могучая, на вкус инспектора Бальзака. Но что самое неприятное, она обладала властными подавляющими манерами и смотрела на мир глазами законченного сноба. Каждый раз, когда инспектор был вынужден беседовать с ней, она пренебрежительно смотрела на него, приподняв крашеные соболиные брови и оттопырив ярко-алую нижнюю губу, давая ему понять, что лишь обстоятельства вынуждают ее терпеть столь неподходящее общество.
И вот сегодня эта особа появилась на мостике под руку со своим отпрыском, и они поведали инспектору весьма занятную историю. И, что примечательно, брови мадам не приподнимала и губу брезгливо не оттопыривала!
По словам господина Шульмана, которого постоянно прерывала и дополняла родительница, пропало кольцо покойной супруги, весьма дорогое, с большим бриллиантом, и совершенно непонятно, когда это случилось. Пропажа была обнаружена лишь сегодня, и до конца не ясно, пропало ли оно вообще.
Для инспектора было совершенно очевидно, что и весь разговор, и особый упор на немедленный поиск пропажи были инициированы именно госпожой Шульман. А слишком подробный рассказ о том, при каких обстоятельствах была обнаружена пропажа, только утвердил инспектора в этом мнении.
Что ж, если кольцо подбросила мадам, это вполне объяснимо. Хотела избавить сына от подозрений в убийстве и вообще закрыть эту неприятную историю с наименьшими для семьи и гостей яхты неудобствами. А возможно, все обстоит гораздо сложнее. Как уже упоминалось выше, инспектор так и не успел всесторонне обдумать эту проблему.
Он вернул господам Шульманам пропажу, сопроводив рассказом о том, как некто подбросил драгоценность одному из членов команды, и намекнул, что следствию известно, кто и зачем это сделал. При этом он внимательно заглянул в глаза обоим, и если сын встретил его заявление равнодушно, радуясь возможности отвязаться от мамочки, вручив ей кольцо, то последняя заметно побледнела и, нервно пожелав инспектору поскорее арестовать вора, постаралась удалиться с мостика как можно скорее.